А тут еще пришло письмо из Казахстана. Собственно, это был ответ на послание Валентины, которая написала родителям про последние события в своей жизни. Те вроде бы за годы вдали от дочери поистосковались по ней, и проинформировали, что приедут погостить в апреле на недельку. Эта новость подействовала на Валю прямо-таки возбуждающе, она то и дело перечитывала письмо от родителей, рассказывала про свой замечательный город и к месту и не к месту светилась улыбкой.
Наша новая квартира состояла из гостиной и спальни. Прикидывая с Валей, что в гостиную не мешало бы прикупить диван, да и стенку приличную поставить здорово бы, подумал, что надо бы где-то обустроить свой рабочий уголок. Скажем, письменный стол, за которым лет через семь начал бы заниматься Данила. А пока он еще не школьник, можно задуматься и о приобретении пишущей машинки.
Меня по-прежнему глодала мысль о том, что необходимо перепечатать Акунина. Но при этом помнил, как пообещал Чарскому написать песни для его дочери. Две из обещанных пяти я уже 'оцифровал', вернее, переложил на ноты. Думаю, 'Таю' и 'Обычные дела' из репертуара Валерии придутся Инге впору. Больше к Валерии я не возвращался, по причине того, что просто не помнил текстов ее песен. Только какие-то отрывки из обрывков.
У меня даже как-то мелькнула мысль, не подкинуть ли Инге англоязычных хитов. Она точно произвела бы фурор на отечественной эстраде, а может, и на мировой, если у папки имеется возможность вывести дочурку с концертами за пределы Союза. Но, во-первых, хоть я и помнил немало красивых мелодий из будущего, однако английский знал не настолько хорошо, чтобы в свое время вызубрить тексты. Сочинять их самому, проводя часы напролет с русско-английским словарем? Нет уж, увольте. Во-вторых, кто бы это сейчас разрешил исполнять на советской эстраде англоязычные песни? Компартия точно бы не разрешила. И в-третьих, не факт, что и Чарский согласится на подобную авантюру. Скорее всего, ответит отказом, поэтому я и не стал ему лишний раз звонить.
Родителям Вали я приглянулся. Это она уже потом рассказала, при мне же ее предки вели себя скромно, особых эмоций не выражали, разве что когда нянчились с Данькой. Ленка успела их застать, уехав в Москву на следующий день после приезда бабушки с дедушкой. Не сказать, что они друг друга зацеловали, но попрощались вполне по-родственному.
Проводив родителей жены, я засел к Зинаиде за вечернее перепечатывание произведений о похождениях Фандорина. Решил идти по списку, писать в том порядке, в котором создавались книги. За неделю упорного труда осилил 'Азазель' и 'Турецкий гамбит', после чего пришлось делать передышку и добивать заказ Чарского.