- Орлицей, - кивнув, поправил я, - не суть важно. А знаешь, какая у меня мечта?
- Эту?... Останкинскую башню обосрать? - искренне предположила Чкаловская.
- Нет, что ты! - рассмеялся я. - Такая мечта может присутствовать только у тех, кто летать и гадить с недосягаемых высот рожден. А я пешеход, поэтому хочу стать всемирно известным спортсменом, самым быстрым бегуном в своем классе мощности. Чтоб награды там всякие, почести, пьедестал почета...
- ...обосрать? Ну, для этого далеко бегать не надо, вон на Петровском, тут рядом совсем...
- Да при чем здесь - обосрать?! - разозлился я. - Взойти на него! На пьедестал! И не просто взобраться, это любой дурак сможет, а восшествовать, как общепризнанный чемпион. Чтоб медаль там, и все такое, шампанское об тумбочку...
- Эка ты хватил! - восхитилась Муша. - Красивая мечта! Только какая надобность в твоем пьедестале?
- А какая надобность в твоей Петропавловской игле?
- Ну...
- Обгадить?
Чкаловская кивнула.
- Вот видишь, какие мы с тобой разные?!
- Почему? - удивилась Муша.
- Потому что для меня справить нужду - дело скрытное, интимное даже, а для тебя - предмет гордости и всеобщего восхищения родни. Ты вот говоришь, мать тебя орлицей зовет, а думала ли ты о том, что у них, у орлов, кроме высокого полета еще и свои мечты есть? И они, между прочим, нужду прямо в своем высоком полете, как стюардессы с космонавтами, справляют. Им для этого шпилей по надобностям посещать не надобно...
- О чем?
- Что - о чем? - не понял я.
- О чем, друг Гомемнон, орлы мечтают?
- Ну... - замялся я, - не знаю. Среди моих знакомых орлов нет...
- Так с чего ты решил, что им до шпилей дела нет?! Знаешь, Гомемнон, ты таракан конечно интеллигентный, спору нет, но мозги от твоих разговоров до неприличия мягкими становятся. Надышался ты в бутылке вредных испарений, вот. И вообще, шел бы к своим, а? Я понимаю, что ты меня от смерти спас, но мы ж теперь квиты, так?
- Так.
- Вот и иди.
- Где ж мне своих-то найти? Они все на Зине Портновой остались, - я вспомнил про семью и тяжело вздохнул.
- Так вон, за плинтусом. Видишь, ус торчит? - кивнула Муша в угол. - Ваши. У них главного Семеном зовут, Катерпиллером. Ты его сразу узнаешь...
- Странная фамилия, - повел я усом.
- Ничего странного, - хмыкнула Чкаловская. - Катерпиллер - это творческий псевдоним... Некогда мне в объяснялки играть, он сам все расскажет, если ты ему доверие внушишь, а я полетела. Пока.
- Пока, орлица дерзновенная, - ухмыльнувшись, кивнул я.
И Муша взмыла под потолок. Уже кружась под абажуром, она пронзительно жжикнула: