С Натальей мы продолжали работать вместе, хотя и разошлись. Договорились месяцок-другой пожить раздельно, обдумать все, как следует и горячку раньше времени не пороть. Наташка ушла к себе в общагу, я остался в квартире. Предлагал наоборот, но она не согласилась, сослалась на то, что квартира-то все-таки Колина, а тот свою жилплощадь мне оставил. На том и порешили. Вещи делить не стали, вдруг еще все наладится. Таскай этот хлам туда-обратно. В лаборатории общались нормально, но как-то по-деловому, сухо, без былой теплоты. Я пытался несколько раз знаки внимания оказывать, но она то ли не замечала, то ли замечать вовсе не хотела. В общем, отступился. Думал, чего, мол, надоедать человеку? Решили в своих чувствах и желаниях разобраться - надо разбираться, и нечего друг к дружке приставать. Ведь, верно?
В пятницу праздновали юбилей директора и, заодно, провожали его на пенсию. Старик плакал. Захмелев, лез ко всем целоваться и обещал захаживать. Просил не забывать. В ответ тоже плакали, обещали, просили... Грустно это все, Леша. Вот и сейчас, смотри, слезы наворачиваются. Что-то я совсем сентиментальным стал.
Удивительным же на банкете оказалось другое. Гостей - кого только не было. И из вузов, и с заводов, и из министерств разных, в том числе - из нашего. Не мог только никто преемника отыскать. Не присутствовал он на торжествах, даже объявлен не был, хотя все и ждали, надеясь втайне, что фамилию незнакомую назовут. Никакую не назвали. Странно даже. С другой стороны, может, в понедельник соберут всех в актовом зале и представят нового шефа. Но не по-людски это как-то. Преемник в пьянке по такому случаю должен участвовать обязательно. Ему ж, Леша, полагается спич за здравие уходящего гуру произнесть. Нет?
В общем, закончилось все довольно быстро. Старика посадили в служебный автомобиль, который приказом от министерства презентовали бывшему теперь директору в личное пользование. Тоже мне, подарок - старая, заезженная "волга". Мы с Колей пошли на мою, то есть, его квартиру, которая находилась совсем рядышком. В кармане моей куртки позвякивали две тиснутые со стола поллитры. Но водки больше не хотелось. Настроение ушло в ноль.
Что нас ждет в понедельник? Одни догадки, Леша...
Мы уже подходили к двери подъезда, когда Николая окликнули знакомым словом:
- Эй, пижон! Не узнаешь старых приятелей?... Не удивительно, Коля, ничего удивительного... Богатым буду.
На лавочке с развязной улыбочкой, разрезающей гладко выбритое лицо почти пополам, сидел неизвестный импозантный мужчина в сером костюме. Но голос его со всеми авторскими интонациями принадлежал... Льву Макаровичу Тычкову.