Наташа пошла провожать все еще расстроенную Алену. Да, не сладко ей. Наташке, впрочем, тоже. Но эта сама виновата. Алену же... Алену жаль не по-детски. Нда, поворотец...
Я минут пятнадцать посидел за своим столом, а потом решил, что делать мне больше в этом учреждении теперь уж точно нечего. Скинул халат, запер дверь и направился в отдел кадров. Заявление об уходе приняли без вопросов, сказали только, что приказ подписать некому, поэтому придется подождать.
- Что же мне делать?
- А ничего. Ходите на работу, если хотите. Не хотите - можете не ходить. Новый директор появится, вас по телефону известят. Тогда и расчет получите, и трудовую. Всего доброго, Сервелант Николаевич. Жаль, что уходите.
- Самому жаль. Но оставаться здесь не могу. До свидания.
За вертушкой снова сидел уже подзабытый Степан, скалясь вставной улыбкой боевого киборга.
- Что, Сервелант, надоело работать?
- Надоело. Ухожу я, Степан.
- Как знаешь, твое дело молодое. Удачи!
- Спасибо.
- Ты это... не забывай нас, захаживай...
Я вышел на улицу.
Солнце еще не в зените, а жара уже такая, что в каменном мешке города делась совсем нечего. Эх, свалить бы на Вуоксу. Или в Кавголово хотя бы. Но нельзя. Вдруг вызовут?
Я не спеша шел по улицам, вглядываясь в пыльные витрины и улыбался своему отражению. Ноги несли меня к Елисеевскому.
Маши на работе не оказалось. Продавщица, обещавшая позвать ее через минуточку, минуточку и отсутствовала. Но вернувшись, развела руками. Мол, Мария Станиславовна неважно с самого утра неважно себя чувствовала. Ушла, в общем.
Длинные гудки в трубке телефон-автомата буквально рвали мой слух. ...Семь, восемь... четырнадцать, пятнадцать... Не отвечает. Странно. Не случилось ли чего? Добежал до остановки, я каким-то чудом запрыгнул в закрывающуюся дверь отходящего троллейбуса...
За дверью слышались шорохи. В квартире, похоже, кто-то есть. Маша? Мать ее с дачи вернулась? Я звонил и звонил, потом начал барабанить в дверь кулаком. Никто не открывал. Я снова прислушался: шорохи стихли. А может, мне послышалось? Не было никаких звуков?
Домой идти не хотелось. Николая с Таней в городе нет. Мысль о том, чтобы вернуться в институт, вызвала лишь приступ отвращения. Я сел на ступеньки парадной лестницы и опустил голову на колени.
Через какое-то время снизу до меня донесся скрип открываемой двери и быстрые шаги. Поднималась женщина - каблучки цокали по ступеням словно маленькие, подкованные копытца.
- Змей? - передо мной стояла Маша. - Ты здесь? А я с работы сбежала, к тебе ездила...
- Ты? Ко мне?
- Удивляешься? Весь город только и говорит, что в вашем институте маньяка арестовали. Я как от нашей продавщицы услышала, сразу рванула. К тебе на работу. Сказали - ушел. Я домой к тебе... А ты... У тебя все нормально?