– Ты чего? – удивился Оливер. – Молодец, что сказал.
Бузимба расцвел от похвалы.
– Я еще много чего знаю. Вот, к примеру… Нет, лучше это… Я опять чересчур много болтаю? Замолкаю-замолкаю. Все, нем как рыба. Да что же это такое!
– Что бы ни случилось с домом родителей, я хочу сходить и посмотреть на него. – По выражению лица Оливера было видно, что его не переубедить. – Я никого не заставляю, могу отправиться один.
– Не неси чушь. – Оливия высвободилась из объятий Марко. – Разумеется, я иду с тобой.
– Тогда и я, – произнес Марко. – Не отпущу же я вас одних.
Твидлы также выразили желание отправиться с ними.
– Но для начала, – Оливер оглядел друзей, – я хочу узнать результаты тестирования.
С наступлением сумерек город преобразился. Оливии показалось, что она волшебным образом перенеслась в сказочное место. Переполненные неспешно прохаживающимися людьми улицы были ярко освещены. Но Оливия не увидела ни факелов на стенах домов, ни фонарей вдоль тротуаров. Ей на мгновение почудилось, что она лишилась рассудка и сейчас все еще день, настолько было светло, но темное небо над головой подсказало, что с головой у нее все в порядке.
Отовсюду – из таверн, парков, домов – звучала музыка, слышался заразительный смех, доносились слова незнакомых песен. Улицы переполняли неспешно прогуливающиеся горожане. Между ними сновали многочисленные фокусники, то тут то там сыпали шутками размалеванные комедианты, смешили постановками мимы. В воздухе витало ощущение праздника, радостного карнавального настроения и безудержного веселья.
Оливия с завистью посмотрела на резвящихся детей и отчетливо ощутила, что она тут лишняя. Если бы не брат, она прямо сейчас уехала бы из Ламара. Ей страстно хотелось сменить обстановку и обо всем забыть, пусть и ненадолго. Правда о родителях угнетала ее, она оказалась к ней не готова. Негодуя на себя за непозволительную слабость, понимая, что должна сейчас быть сильной как никогда, Оливия злилась из-за нахлынувших на нее чувств. Раньше все было просто: приют, проблемы и она с братом. А теперь приходилось расплачиваться за чужие поступки. И не чьи-нибудь, а родителей. Пусть она их не помнила, но всегда считала идеальными, ставя в трудные моменты себе в пример.
– Так-так-так, – вывел ее из плаксивого состояния неприятный, гнусавый голос. – Безобразничать решили, уважаемые?
Оливия в удивлении огляделась. Погрузившись в горестные мысли, она не заметила, как они свернули с центральной улицы и оказались в полутемном парке. Неподалеку, тускло освещенное огнями светильников, высилось четырехэтажное здание с треугольной крышей.