Он погружался в апатию, и лишь приход Прим занимал его. Однажды он вспомнил об Эмили и сам удивился тому, как оказывается, мало она для него значила… Он гораздо чаще вспоминал о работе и об отце, чем о ней.
Прим отметила, что он переносил заключение гораздо лучше других.
— Одиночество и отсутствие занятий обычно даётся тяжело, — сказала она. — Но тебя это напрягает меньше других.
— Я привык к одиночеству, — ответил Джейсон. Он уже радовался простой возможности поговорить с Прим. Он знал, что так и было задумано: изоляция должны была вынудить заключенных привязываться и тянуться к собственным мучителям.
— Тебе повезло. У тебя нет связей. Тебе не по кому будет тосковать, когда хозяин заберёт тебя к себе.
— Возможно, — согласился Джейсон, про себя подумав, что будь у него связи, это могло бы дать ему силы сопротивляться.
Наркотики, которые ему давали, иногда действовали слишком сильно и продолжительно. Даже в отсутствие Прим он не мог перестать думать о сексе и от возбуждения готов был на стенку лезть. Ему не разрешали прикасаться к себе — Джейсон знал, что за ним наблюдают не постоянно, но не хотел рисковать и навлекать на себя гнев Прим. Таким образом к её приходу он порой чуть ли не стонал от желания и не мог дождаться, когда же она даст ему кончить. И стоило ей тронуть его, как он уже не мог контролировать себя, и всё его тело содрогалось и двигалось в такт её движениям.
Сегодня она, словно дразня Джейсона, не касалась его члена, а неспешно, размеренно двигала пальцами внутри него, медленно наращивая темп и усиливая нажим. Он метался по столу от этой сводящей с ума пытки. От каждого нажатия на простату он извивался и стонал, не в силах сдерживаться. Он ненавидел себя за то, что так просто сдаётся, но тело не слушалось его, да и в голове все мысли были лишь об одном. Ему нравилось, да, ему безумно нравилось ощущать её пальцы внутри себя, чувствовать, как они раздвигают его плоть и доставляют удовольствие, недостойное, мучительное, животное, но всё равно удовольствие.
Через две минуты, хотя Прим так ни разу и не коснулась его члена, он кончил.
Несколько секунд он лежал, словно в забытьи, тяжело дыша, а потом приподнялся и сел — у него были скованы только руки, и те двигались довольно свободно благодаря далеко выпущенным цепям. Он обхватил руками колени и разрыдался. Он не мог остановиться, слёзы катились градом, а грудь так и тряслась от рыданий.
Прим пару минут ждала, ничего не говоря, но потом подошла и положила руку ему на плечи.
— Это не зависело от тебя. Ты ничего не можешь поделать со своим телом, оно работает так, как работает. Не надо стыдиться.