Еще
в 1918 г. я заметил специфические нарушения
в бессознательной сфере моих немецких
пациентов, которые нельзя было
объяснить их индивидуальной психологией.
Подобные неличностные феномены всегда
проявляют себя во снах в форме
мифологических тем, которые можно
обнаружить в сказках и легендах всего
мира. Я назвал эти мифологические мотивы
архетипами: они представляют собой
типичные состояния или формы, в которых
переживаются такие коллективные
феномены. Нарушения в сфере коллективного
бессознательного присутствовали у
каждого из моих немецких пациентов.
Можно было бы объяснить эти нарушения
с позиции причинности, но подобное
объяснение не вполне удовлетворительно,
поскольку архетипы легче понять исходя
из цели, которой они служат, чем основываясь
на причинно-следственной связи.
Наблюдавшиеся мной архетипы выражают
первобытные инстинкты, насилие и
жестокость. Когда я изучил достаточное
количество таких случаев, мое внимание
привлекло специфическое состояние ума,
преобладающее в Германии. Я видел лишь
признаки депрессии и повышенного
беспокойства, но это не усыпило мою
подозрительность. В то время я напечатал
в газете предположение, что "белокурая
бестия" просыпается от тяжкого сна,
и в этом случае взрыв является вполне
возможным. (См.
"The Role of the Unconscious",
пар. 17.)
Как
стало ясно в последующие годы, это
состояние ни в коем случае нельзя считать
чисто Тевтонским феноменом. Атака
примитивных психических сил носила
более или менее всеобщий характер.
Единственное отличие заключалось в
самом германском менталитете, который
лишний раз доказал свою большую
чувствительность по причине заметной
склонности немцев к массовой психологии.
Более того, поражение и социальные
катастрофы усилили стадный инстинкт в
Германии, так что весьма и весьма
вероятно, что Германия стала первой
жертвой среди Западных наций - жертвой
массового движения, возникшего по
причине подъема сил, до того спящих
глубоко в бессознательном, и готовых
прорваться через любые моральные
заслоны. Эти силы, в соответствии с
правилами, о которых я уже говорил,
должны были сыграть роль компенсации.
Если подобное компенсаторное движение
не интегрируется в сознании индивида,
это приводит к неврозу или даже психозу,
и то же самое действительно для коллектива.
Совершенно ясно, что-то не то происходит
с сознательным отношением к осуществлению
подобного компенсаторного движения;
нечто должно быть не в порядке или
патологически увеличено, потому что
только дефектное сознание может вызвать
противодействие со стороны бессознательного.
Что ж, как нам известно, очень многое
было не в порядке, и мнения на этот счет
совершенно расходятся. Какое мнение
ближе всего к истине, мы узнаем лишь