Возмущенный Голубая Утка повернулся. Он подумал, что старик пытался спровоцировать его. Возможно, его отец искал боя. Но Бизоний Горб даже не посмотрел на него, только вложил нож обратно в ножны.
— Подожди, — сказал Бизоний Горб, когда Голубая Утка собирался уходить. — Ты можешь увидеть Пинающего Волка, пока будешь бродить.
— Могу, — ответил Голубая Утка.
— Он должен мне шесть лошадей, — заявил Бизоний Горб. — Если он увел много лошадей у техасцев, он отдаст мне мои шесть. Скажи ему, чтобы привел их в ближайшее время.
— Он не приведет их. Он слишком жадный на лошадей, — сказал Голубая Утка.
Бизоний Горб не ответил. Порыв ветра забросил мокрый снег на маленькую теплую площадку под скалой. Бизоний Горб сбил снег со своего одеяла и уставился на огонь.
3
К утру Огастес Маккрей так устал, что от слабости утратил способность разговаривать. Рассвет от мокрого снега был серый, равнина от мокрого снега тоже была серой. Не на чем было остановить глаза на однообразной равнине: ни дерева, ни хребта, ни возвышенности, ни холма, ни склона, ни животного или птицы.
Огастес вообще ничего не видел, хотя всем было известно, что у него самое острое зрение в отряде. Равнина была настолько широкой, что, казалось, можно постоянно заглядывать за ее край, и за ним тоже ничего не будет.
Огастес, как и остальные рейнджеры, находился в седле тридцать шесть часов. Перед тем, как началась погоня, он не спал всю ночь, распутничая и пьянствуя. Теперь он так устал, что едва не лишался рассудка. Были среди его товарищей такие, которые считали, что именно чрезмерное распутство и пьянство привело почти в одночасье к поседению волос Гаса. Но по его собственному мнению слишком долгие разъезды утомили его волосы так, что они потеряли цвет.
Сейчас, когда он смотрел вдаль, горизонт, казалось, раскачивался. Это выглядело так, как если бы равнину переворачивали, как тарелку. Желудок Огастеса, хотя и был почти пустой, тоже стал переворачиваться. В какой-то миг у него было ощущение, что небо оказалось под ним, а земля — над ним. Ему хотелось увидеть что-то определенное — антилопу, дерево, что угодно — чтобы избавиться от тошнотворного чувства, которое он испытал, когда земля оказалась сверху. Стало настолько плохо, так кружилась голова, что в один момент он увидел, что его лошадь находилась над ним, а ее ноги упирались в небо.
Чем больше Гас размышлял над этим, тем больше он злился на капитана Скалла.
— Если он не остановится на завтрак, мне остается только спешиться прямо здесь и умереть, — сказал Гас. — Я так вымотался, что путаю верх с низом.