В настоящей работе автором впервые приводится ряд подобных сведений, сообщенных иностранцами, отметившими некоторые характерные особенности русской жизни и быта того времени вовсе не отмеченные когда-либо русскими бытописателями.
Издавая свои мемуары заграницей, они могли позволить себе к тому же свободно высказываться о темных сторонах русской действительности.
Что касается свидетельств, отражающих идеологию угнетенных классов, то таковыми мы, к сожалению, не располагаем.
Условия русской цензуры не допускали возможности печатных выступлений, противоречащих интересам дворянства. «Истинное счастье, что большинство лакеев или вовсе безграмотны или не любят писать и ограничиваются одними рассказами, которые погибают в Лете, — писал в 1856 г. один из образованнейших людей своего времени проф. К. Д. Кавелин. — Что если бы они стали писать мемуары? Как смерть, они разрушили бы нравственную красоту и на месте ее оставили бы гнилой труп, который не составляет человека. Впрочем утешимся! Будь даже много таких мемуаров, вряд ли бы им удалось выбраться в печать. Кто же решится быть издателем» — Весьма откровенное признание!
Стоящее у власти дворянство поддерживало крепостной строй, всецело отвечавший его интересам. Опорою власти являлся суд, пропитанный язвой взяточничества, и полиция, с ее грубым произволом. Для солдат были шпицрутены, для крестьян — палки. Таковы были столпы, на которых держался крепостной строй.
«Первые Романовы прикрепили крестьян к земле, — писал Энгельс. — Со времен Петра началась иностранная торговля России, которая могла вывозить лишь земледельческие продукты. Этим было вызвано угнетение крестьян, которое все возрастало по мере роста вывоза, ради которого оно происходило, пока Екатерина не сделала этого угнетения полным и не завершила законодательства. Но это законодательство позволяло помещикам все более и более притеснять крестьян, так что гнет все более усиливался».
Такое положение издавна вызывало противодействие со стороны крестьян, являвшихся в то время основным революционным классом. Однако, обострение классовых противоречий давало себя знать не только в деревне. В городах торгово-ростовщическим верхам, связанным с интересами дворянства, противостояли массы посадского «черного люда», ремесленники и мелкие торговцы.
Таковы были социальные группировки в городах ХVIII века. Напряженность положения еще более возросла в начале следующего столетия, вследствие усиления притока крепостного крестьянства в город, в поисках заработка. Особенно резко это было заметно в Петербурге, куда стекались на строительные работы сотни тысяч людей. Петербург вмещал кроме того десятки тысяч крепостной дворни, обслуживавшей здесь своих господ.