Историк Н. М. Карамзин очень гордился тем, что в числе «субскрибентов» (подписчиков) на его издания были и «купцы ростовские» и «просвещенные земледельцы-крепостные гр. Шереметева». М. П. Погодин, приехав в 1813 г. в глухое село Медынского уезда, Калужской губ., где проживала его бабушка крепостная помещика Салтыкова, нашел у крестьян «много книг». Там он впервые прочитал «Письма русского путешественника» Карамзина. М. Уоллэс, к своему большому изумлению, неоднократно находил у крестьян переводы «Истории цивилизации Англии» Бокля.
Даже Бенкендорф, в докладе III Отделения за 1827 г., отметил что «среди этого класса (крепостных) встречается гораздо больше рассуждающих голов, чем это можно было бы предположить с первого взгляда». Когда известная Т. Б. Потемкина учредила под Петербургом, в Гостилицах, ланкастерскую школу, она назначила ее учителем, по словам П. А. Вяземского, специально для этого выкупленного крепостного, славившегося своими познаниями.
«Мне часто приходилось встречать в прихожих русских господ, — записал французский режиссер А. Домер, — крепостных, читающих потихоньку Вольтера и Руссо, взятых из барской библиотеки». Коль также встречал в Петербурге очень образованных слуг. Он знавал, между прочим, дворецкого, выучившего наизусть всего Крылова и прочитавшего шесть раз «Историю» Карамзина, за неимением иных книг. Другой пристрастился к математике и прекрасно знал алгебру и геометрию. «Если заглянуть в их темные комнаты, в ящики их комодов, — пишет он дальше, — можно изумиться. Обрывок библии лежит рядом с переводом «Илиады» и изданная Синодом азбука подле произведений Вольтера. По своему образованию они часто превосходят прислугу других стран и в их документах постоянно встречаются отметки: «знает языки» и нередко: «русский, французский, немецкий, английский и турецкий». Коль отметил, что наибольшим успехом среди крепостных пользовались книги с описанием жизни Наполеона. Все, что выходило о нем на русском языке, тотчас расхватывал ось слугами. Симпатии к Наполеону начали проявляться в России после возвращения русской армии из Франции, где русский солдат стал противопоставлять ничтожному Людовику ХVIII, окруженного ореолом cлавы «молодого Бонапартия». Александр I уже не пользовался в то время в армии престижем.
Чтение крепостными книг и газет давно уже обращало на себя внимание правительства и помещиков. Вышедшая при Александре I весьма либеральная для той эпохи книга сенатора гр. В. Стройновского (его жену, Е. Стройновскую, упоминает А. С. Пушкин, под именем «гордой графины», в «Домике в Коломне») «Об условиях помещиков с крестьянами», вызвала всеобщий протест крепостников, с негодованием указывавших, «что сия книга ходит по рукам, что ее даже читают лакеи». Дворяне жаловались, что в годы войны «газеты прочитываются прежде в лакейской, а потом уже господами». В.Каразин в своей беседе с Кочубеем в октябре 1820 г. также отметил, что среди солдат «немало весьма острых и сведущих людей из семинаристов и дворовых; они, как и все, читают журналы, газеты и пр». Поэтому, когда в 1840-х годах был учрежден «Меньшиковский» комитет о цензуре, на периодическую печать было приказано обратить особое внимание, ибо «газеты и журналы переходят в трактиры и передние».