— А еще, — батюшка заглянул мне в глаза, — ты на жизнь-то не серчай. Люби ее, Богом данную. Тогда и смерть погодит к тебе приходить и все, что нужно исполнить, ты сделаешь.
Закончила свой рассказ бабушка Лида, и, хотя не окреп ее голос и остались такими же холодными руки, мне было абсолютно ясно, что она выполнила наказ того старого священника. Любила она жизнь, старалась беречь ее так, чтобы и Бога не гневить, и смерти не бояться.
И этот мой вывод правнук бабы Лиды подтвердил. Он неожиданно будто материализовался откуда-то сзади, взял меня за руку, а сам к прабабке своей обратился:
— Ба, а можно я батюшке нашего маленького теленка покажу?
И, получив согласие, потащил меня в хлев, теленка показывать.
Жизнь продолжалась.
Наверное, на любом приходе можно встретить прихожанку или даже прихожанина, которых зачастую так и называют — «божий одуванчик». Тихие, скромные, чистенькие, незаметные. Обычно после того, как Господь призывает такого человека к себе, место в храме, где он стоял, на протяжении нескольких служб остается свободным. Его не занимают потому, что попросту сложно представить здесь кого-нибудь другого. И вообще, даже не укладывается в голове, как это он, — взял и ушел навсегда. Вернее, нет, не ушел, — улетел. Вверх. Он ведь «одуванчик».
И в храме вдруг становится пусто. Даже тогда, когда перекреститься и поклониться непросто от тесноты и многолюдья, все равно пусто.
И вот что интересно: сколько лет ведь такой «одуванчик» рядышком стоял, молился, вздыхал и плакал чаще, чем смеялся, а о нем ничего толком и не знаешь. Имя одно, да и то не всегда вспоминается. И только теперь становится понятно, что с «одуванчиком» этим Божьим улетело что-то очень важное и насущно необходимое.
Нашего приходского «одуванчика» звали просто — тетя Аня. Ее сверстницы уважительно и с умилительной улыбкой называли ее Аннушка, а внуки и правнуки — бабулей. Да и муж ее, давно уж покинувший этот мир, помнится, отзывался о своей жене так задушевно и с такой почтительной любовью, что мне и до дня нынешнего трудно подобный пример отыскать.
Супруга ее я плохо помню. Это было еще в первые годы моего священства. Забылось уже. Божий же «одуванчик» неизгладимый след в моей памяти оставил. И не только благодаря своей тихой вере, невидимой помощи и всегдашней молитвенной заботе. Есть и иная причина…
Однажды бабушка Анна мне объяснила и раскрыла один крайне современный, регулярно возникающий и часто повторяемый богословский вопрос.
Как-то раз, в канун праздника Вознесения Господнего или в сам праздник я рассуждал с амвона церковного о богооставленности. Причины ее определял, святоотеческие высказывания приводил, выводы формулировал и нравственно-православную оценку выставлял. После проповеди в алтарь я зашел, помнится, удовлетворенный и даже отчасти восхищенный своей возросшей богословской «мудростью». Хотя, как всегда, лишь после завершающего «аминь» вдруг вспомнил, что вот то-то не сказал, а вот этого не подчеркнул.