Он скользнул ближе ко мне на противоположном сиденье.
– Вы – полные противоположности.
– Знаешь, что я подумала, когда только узнала, кто ты?
Его брови приподнялись:
– Что?
– Что она больше в твоем вкусе, чем я когда-либо буду.
– Так и было, но, думаю, мой вкус немного изменился.
– В какую сторону?
Он легонько коснулся моей скулы:
– В сторону красавиц, которые мирятся с моим дерьмом и все равно появляются на этих глупых мероприятиях, затмевая каждую женщину в комнате.
Он поцеловал меня, его губы были невероятно мягкими, когда он прикоснулся к моим, поддразнивая. Затем они стали жесткими, грубыми, когда он набросился на меня, охваченный голодом, который, казалось, чувствует уже очень давно. Я довольно смело ответила ему, притягивая его к себе со страстью, которую не смогла бы скрыть, даже если бы захотела. В этот момент я была больше похожа на Лизу, теряя все присущие мне внутренние сдерживающие запреты, отвечая ему с все возрастающим желанием и потребностью, которые были новыми даже для меня самой. Никому никогда не удавалось вынудить меня чувствовать себя такой распутной или заставить отбросить предосторожность и забыть обо всем, чему меня учили тетушки об отношениях между мужчинами и женщинами.
Прикосновение Майлза разбудило во мне что-то, чего никогда не удавалось никакому другому мужчине.
Мы целовались, а наши руки скользили не останавливаясь, что, должно быть, в итоге стало неплохим шоу для шофера. Когда мы добрались до дома, Майлз поднял меня на руки и впервые отнес в свою спальню, посадив в центр кровати, на которой он спал каждую ночь. Его руки, губы, язык творили со мной такое, что позволило разбудить давно сдерживаемое желание. Это подтверждало то, во что мне очень хотелось верить, но я не позволяла себе: в то, что он отвечает на мои тайные чувства. Ни один человек не мог быть таким ласковым и нежным, таким заботливым, и не испытывать при этом чувств.
Так было не только в эту ночь. Так прошло множество ночей в течение следующих нескольких недель. Он начал возвращаться домой с работы пораньше, едва задерживаясь за трапезой, прежде чем потащить меня вверх по лестнице, чтобы поведать мне больше о моем теле, о своем, о вещах, которые позволяли нам обоим терять голову. Это стало зависимостью – та потребность, которая у нас была по отношению друг к другу. Но это не было только физической близостью. Когда мы не бывали вместе, он присылал сообщения, он разговаривал со мной обо всем: от бизнеса до политики и погоды. Любой повод, чтобы дотянуться рукой или держаться на связи. Дошло до того, что мы переписывались с ним десятки раз на дню.