— Это… Он… Я не знаю, что с ним, — сказала я. — Я еще ничего не делала.
Помпи подошел к мужчине, который уже не сучил ногами, и легко, словно ребенка, взял его на руки.
— Помпи! Помпи! — закричал тот. — Прогони ее! Прогони от меня эту боль! Дай мне хлорал. Поторопись. Она ломает мне ребра!
Помпи усадил его обратно в кресло, затем взял коричневую бутыль. Он отлил из нее немного в небольшой бокал, затем приоткрыл рот мужчины, придерживая его язык указательным пальцем, и вылил содержимое бокала ему в глотку.
— Скоро, скоро, хозяин. Скоро все пройдет, — тихо повторял он.
Чернокожий говорил с сильным незнакомым акцентом.
Рот старика открывался и закрывался, словно клюв у птенца.
Я наблюдала за странной сценой, чувствуя, как под моей ладонью вздувается щека. Мысль о предстоящей близости с этим ужасным человеком вызывала у меня тошноту.
Мужчина перестал дергаться. Его спина расслабилась, а ноги только слегка подрагивали.
Когда я встала с колен, Помпи наполовину наполнил бокал жидкостью из коричневой бутыли и направился ко мне.
— Я вижу, вы еще не выпили, маленькая мисс. Возьмите. Сейчас самое время. — Теперь он говорил еще тише, почти шептал.
Я покачала головой, глядя ему в лицо. На щеках Помпи я увидела шрамы, широкие вздувшиеся шрамы, которые были еще темнее, чем остальная кожа. И еще я заметила, что у него не было ресниц.
— Этой ночью приступ больше не повторится, — сказал Помпи. — К нему не вернется боль, так что вам нечего бояться.
Я очень хотела ему верить, но не могла.
Я обернулась и посмотрела на мужчину, который все так же сидел в кресле, теперь неподвижно.
— Что я должна делать? Чего он хочет? — прошептала я, задирая голову, чтобы взглянуть Помпи в лицо.
Протягивая бокал, он посмотрел на мою распухшую щеку.
— Просто сидите тихо. Не расстраивайте его. А теперь выпейте это, пожалуйста.
— Что это? — спросила я, разглядывая бесцветную жидкость. — Я не пью спиртного.
— Для вас так будет лучше. Пейте, маленькая мисс, — произнес Помпи.
Я отстранила бокал рукой.
— Нет, я же сказала, что…
Но Помпи одним ловким движением схватил меня за подбородок и заставил открыть рот, точно так же, как проделал это со стариком. В горло мне полилась обжигающая жидкость, я поперхнулась и закашлялась. Проглотив ее, я облизнула губы. Напиток оказался почти не сладким.
— Так будет лучше, — повторил Помпи, ставя бокал обратно на столик и направляясь к двери.
— Но что с ним такое?
Помпи открыл дверь.
— Здесь эту болезнь называют «привет из Франции», — сказал он и умолк. Я наклонилась вперед, чтобы не пропустить ни слова из того, что он скажет дальше. — Хотя она более известна как сифилис.