Кого он так напоминает из знакомых? Ага, так оно, верно, и есть, это сын Тимофия Горицвита. Такой же нос, такие же русые волнистые волосы, такая же задумчивость.
— Мелешь, парень? — подсаживаясь, заговорил Данило.
— Нет, я уже смолол. Тетку из Майдана жду, а то она одна боится домой идти. — Юноша кивнул головой на молодую женщину, едва заметная улыбка шевельнула его нижнюю, чуть вогнутую губу.
— На плечах муку понесете?
— На плечах и на спине.
— Тяжело?
— Было бы что нести! — Парнишка вскинул на Пидипригору умные печальные глаза.
— Как тебя звать?
— Дмитро.
А землю у вас уже делят?
Лицо паренька оживилось.
— Завтра должны начать.
— И ты получишь тоже?
— Как и люди. — Тихие огоньки вспыхнули в его печальных глазах.
— Любишь землю?
— А как же ее не любить? — Он резко, всем телом, обернулся к выпачканному в тине незнакомцу. — Скотина и та ее любит, губами каждую былинку целует, а что уж про человека говорить!
И Данилу вдруг открылась замкнутая душа подростка, жившая тоже только одной мечтой — о земле. И Данило почему-то ощутил, что перед ним не простой паренек, а хозяин земли, ее, а может быть, и его, Данила, будущее.
— Папа, папа, кто-то барабанит в окно! — дрожа, теребит спящего отца девочка лет десяти.
Она первая в хате услыхала стук, сползла в одной рубашонке с кровати и с ужасом увидела на залитом сиянием окне руки и голову незнакомца.
— Василинка, это ты? Чего не спишь?
Отец, проснувшись, поднимает ладонь к детской головке и вдруг, сорвавшись с постели, схватывает дочку и прячет в темный угол, за сундук. Оттуда он осторожно выглядывает и в страхе замечает, как по стеклу, словно в дурном сне, движется тень шапки и руки. Василинка забивается под локоть отца, шепчет ему в рубаху:
— Не бойтесь, это не бандиты: бандиты уже выламывали бы окна…
— Ой, что ты понимаешь!
Он обнимает зябнущее тельце своей единственной дочки, прижимает ее к себе и не знает, на что решиться. Мысли бешено мечутся и рвутся на полпути, как гнилая паутина.
«Может, забиться в яму, под печь? Или выскользнуть в сени, а оттуда на чердак?.. А Марта как же?» — наконец вспоминает он о жене, но тут же забывает снова, и мысли переносят его на чердак, где можно оторвать снопок и бежать от беды в лес.
— Слышите, зовут вас? — Василинка чутким ухом уловила произнесенное за окном имя отца.
Пидипригора напрягает слух и в самом деле слышит словно бы знакомый голос…
— Мирон, отопри, это я… Мирон…
— Говорила же я — не бандиты, — шепчет девочка.
— Мирон, Мирон… — доносится голос из-за окна, рождая волнение в груди.
«Свят, свят! Неужто это Данило? Откуда ж он взялся?» Мирон и обрадован и испуган: не смерть пришла к нему, но и не радость.