— Я должен…
— Никто никому и ничего в этой жизни не должен. Я не хочу смягчения наказания. Меня устроит
любой приговор. Мне нас***ть. Так что катитесь отсюда и займитесь теми, кому реально нужна
ваша помощь. А я со своим дерьмом сам разберусь.
Адвокат все же отодвинул пластиковый стул и сел напротив заключённого.
— Почему вы так пессимистично настроены? Я мог бы…
Заключённый поднял голову и Бецкий невольно отшатнулся — в совершенно пустых глазах он
увидел отражение бездны, некоего персонального ада, заглянул в омут мрака и ненависти.
— Что вы можете? Отмотать время назад можете?
— Нет, но я могу сократить вам срок, хотя бы попытаться это сделать. Например, найти смягчающие
обстоятельства, причины…Это моя работа.
— Нет никаких смягчающих обстоятельств. Я виновен. И свою вину признал. Так что поздно, господин адвокат. Идите, не тратьте время зря, а за сигареты спасибо.
— Вы знаете в чем вас обвиняют, Никитин?
Арестант отвернулся к окну и снова затянулся сигаретой.
— Да. В убийстве. В преднамеренном убийстве.
Заключенный резко обернулся, и адвокат вздрогнул — казалось на него смотрит живой труп, точнее
человек которому в этой жизни больше нечего терять. Бецкому показалось, что в этот момент на него
выплеснулась волна дикой боли, ощутимой на физическом уровне. Чужой боли, осязаемой, живой.
Она, как червь, пожирала этого человека, подтачивала изнутри. В деле было указано что ему
тридцать пять — выглядел он лет на десять старше и самое страшное, что он уже сам себя
приговорил. Бецкий почувствовал, как вспотели собственные ладони и стало трудно дышать, словно
его заперли в клетку с раненным зверем, который способен на что угодно в приступе предсмертной
агонии.
но его наняли, ему заплатили огромные бабки за то чтобы он вытащил этого человека из-за решётки, на определённых условиях, конечно. Для адвоката это дело имело особое значение, приказ поступил
сверху. Сам клиент как таковой отсутствовал.
— Вы ещё здесь? — заключённый больше не смотрел на адвоката, он закурил вторую сигарету и
закрыл глаза, — Уходите.
— Вы неправильно осведомлены, Алексей Алексеевич, вас обвиняют…
— Уходите! Нахрен валите отсюда! Я сказал — мне ничего не нужно! Я знаю в чем меня обвиняют.
Я во всем признался. Какого хера вы пришли сюда? Достаньте ваш блокнот и запишите заглавными
буквами: что я, Никитин Алексей Алексеевич, признаюсь, что убил выстрелом из пистолета, в упор, мою мачеху — Никитину Марию Андреевну. И да — это преднамеренное убийство. Достаточно?
17 глава
Я встретилась с Царевым ненадолго. Он, как и в прошлый раз, был очень любезен. Мне нравилась