Руслан сейчас до меня дотронется, я пропала. В этот момент Ваня заплакал, громко, навзрыд, и я
бросилась по лестнице в спальню.
– Ваня, мама здесь. Я здесь, с тобой. Слышишь?
А он кричал, бился в истерике. Наверное, после шока отходил. Запоздалая реакция. Он выгибался, словно не слышал меня и не видел. Я уже и по комнате его носила и качала, а он плачет, за шею мою
цепляется, вздрагивает. Вроде начнет дремать, но, как только я присяду на постель, снова плачет.
Как в детстве. Я уже рук не чувствовала. Плакала вместе с ним, прижимала к себе крепче.
– Дайте его мне, вы уже на ногах не держитесь.
Не дожидаясь моего согласия, Руслан взял Ваню на руки и спустился по лестнице вниз, я за ними.
Парень малыша в свою куртку укутал, вынес на улицу. Мне казалось, что мое сердце сейчас
разорвется, и я с ума сойду. Еще пару минут Ванины крики послушаю, и просто начнется истерика.
Руслан вдруг направился к машине и бросил мне:
– Поехали.
– Куда?
– Покатаемся.
Через десять минут езды по ухабистой, лесной дороге Ваня уснул, и я задремала. Тихая музыка
играла где-то вдалеке, а мы все ехали и ехали, пока звуки совсем не затихли, и я не провалилась в
сон.
Руслан остановил машину у берега реки, включил отопление и слегка приоткрыл окно. Обернулся
назад – спят. Оксана свернулась калачиком, а мальчик голову ей на колени положил. Руслану спать
не хотелось. Он вышел из машины, закурил, подошел к кромке воды. Сам себе удивлялся – с
Оксаной он становился другим. Не мог разговаривать с ней, как с дружками, у него мысли другие
появлялись. И ее пацан ему понравился, на нее похож. Только мелкий очень и слабый, напомнил
самого Руслана в детстве. Только отец его сразу от слабости избавил, в школу каратэ отдал еще в
пять лет, и никто потом тронуть Руслана не решался. А в школе он уже был грозой всего класса. Его
не трогали. Прикормлены все были. Отец и зал новый в школе сделал, и спонсировал, и подарки для
всех на каждый праздник, и жрачку всегда свежую в столовую. Распоясался Руслан в школе. Девок
трахал уже лет с четырнадцати, учился позорно. Хоть учителя и ставили ему четверки – меньше не
могли, отца, наверное, боялись. Только четверки эти были хуже двоек. Окончил школу с горем
пополам, а потом в Америку его батя определил, в академию. Вот там его хорошо погоняли. Это как
армия, казарменный режим. Связей отца нет, относились так же, как и ко всем. Только Бешеный и в
академии свой нрав показывал. Первые два года учился хорошо по специальным дисциплинам.
Рукопашный бой, стрельба на отлично. Бросил, когда понял, что пожизненным солдатом быть не