.
В период мобилизации и боевого развертывания австро-венгерской стороне удалось сохранить в секрете произошедшие изменения, русское командование не сумело воспользоваться превосходством в кавалерии, которая не могла проникнуть в глубь австрийской территории и не только не помешала мобилизации противника, как предполагалось, но и не дала сколько-нибудь значительной информации о его намерениях>154. Произошло это прежде всего потому, что на левом, западном берегу Вислы русская кавалерия оказалась практически без поддержки пехоты. Против 34 батальонов германского ландвера генерала Р. фон Войрша здесь стояли 57 русских эскадронов и сотен и только четыре батальона пехоты>155. Впрочем, малорезультативно русская конница действовала и в Восточной Пруссии. Уже в первые дни войны немцам удалось развернуть завесу из пограничного ландштурма, поддержанного ландверными частями дивизионной конницы>156. С конца XIX в. в германской и австрийской военной периодике открыто обсуждались меры по борьбе с «татарским набегом» русской конницы>157. Противник ждал большое кавалерийское вторжение в Восточную Пруссию и систематически готовился к его отражению>158.
Офицер штаба 13-го армейского корпуса описал, с чем пришлось встретиться нашим кавалеристам: «Немцы со свойственной им тщательностью и систематичностью использовали все природные условия этого театра, усилили их, сгладили недостатки. Перешейки в районе Мазурских озер были замкнуты долговременными укреплениями, наиболее доступная часть прохода между Мазурскими озерами и морем находилась под угрозой (с севера) крепости Кёнигсберг. Всюду на перешейках блокгаузы, всюду, где можно, проволока. На тех участках, как, например, западнее Ортельсбурга, где на некотором протяжении было мало озер, их заменили проволочными заграждениями с проволокой толще пальца руки, недоступной обыкновенным ножницам для разрезывания проволоки. Окраины деревень, осушительные канавы на болотах – все обильно затянуто проволокой. С объявлением мобилизации за этой проволокой были вырыты окопы, и окраины большинства деревень обратились в укрепленные пункты, о которые честно и добросовестно разбивались наши разъезды и эскадроны, брошенные с началом войны в Восточную Пруссию»>159.
Проволоку часто было нечем резать: на эскадрон выделяли 1–2 ножниц для резки, и поэтому кавалеристам приходилось рубить ее шашками. Восточная Пруссия, по общему убеждению, стала регионом, в котором было сделано все, чтобы исключить возможность удачных действий русской кавалерии>160. Тем не менее на второй день войны некоторые ее части все же смогли проникнуть в глубь германской территории до 50 верст