.
В этот момент вторая линия австрийской конницы прорвала эту массу и устремилась в тыл. Ф. А. Келлер лично повел в бой штаб и собственный конвой. Положение было исправлено этой горсткой людей, австрийцы бежали к реке Стрыпь, находившейся в 1–2 км позади, и там, будучи отсеченными от переправы, понесли большие потери. В плен попали 250 кавалеристов, 400 пехотинцев, трофеями русских всадников стали 300 лошадей, восемь орудий с передками и зарядными ящиками, пулеметы и ящик с канцелярией штаба 4-й австрийской кавалерийской дивизии>168, которая практически перестала существовать. Несмотря на эту яркую победу, стратегических успехов русская кавалерия так и не добилась, а ее размещение привело к тому, что центр русской позиции – фланги Юго-Западного и Северо-Западного фронтов оказались слабо прикрытыми.
С первых же дней мобилизации Ставка начала оказывать давление на командование Юго-Западного фронта: Н. Н. Янушкевич требовал перехода в наступление и форсирования австрийской границы не позднее 1 (14) августа, то есть задолго до завершения мобилизации>169. Штаб фронта поначалу не торопился выполнять этот приказ, прежде всего планируя завершить сосредоточение>170. Тем не менее главнокомандующий армиями фронта вскоре изменил свое решение. Австрийцы сами перешли границу и 3 (16) августа заняли Каменец-Подольский. Поведение офицеров и солдат поначалу было довольно вежливым – город был сдан без боя, но затем австрийские военные власти заявили, что по войскам после поднятия белого флага было сделано 20 выстрелов>171. В связи с этим на население была наложена контрибуция: 200 тыс. рублей золотом и серебром, 450 пудов мяса и 790 пудов хлеба, 100 подвод. В случае невыплаты в течение суток австрийские власти угрожали репрессиями, вплоть до артиллерийского обстрела>172. В официальном заявлении было сказано, что «городской голова будет повешен, а город уничтожен»>173. Новости из Каменца вызвали у Н. И. Иванова крайне болезненную реакцию. Он потребовал от А. А. Брусилова немедленного перехода в контрнаступление и освобождения города, что весьма нарушило бы и планы штаба фронта, и планы командующего 8-й армией>174.
«На это я ответил, – вспоминал А. А. Брусилов, – что разбрасывать свои силы перед самым началом боевых действий я не считаю возможным, а что когда я перейду в наступление и войду на австрийскую территорию, то эта колонна, боясь быть отрезанной, сама побежит назад, без всякого понукания; разбрасываться же для второстепенных целей нахожу вредным»>175. Н. И. Иванов был в ярости, раздражаясь самим фактом отказа выполнить его распоряжение