- Докладываю обстановку за ночь и утро! – бодро сообщил Блынду в трубку.
- Слушаю! – жадно выкрикнул в трубку Смирнов.
- Прочесан заповедник и прилегающие к нему заводы-совхозы.
- Ну! – торопил его Смирнов.
- Задержано трое преступников, находящихся во всесоюзном розыске, - бодро сообщил, прочитав по бумажке сводку, Блынду. – Так… Сотрудниками КГБ задержаны сотрудники милиции… Убиты два кабана. Пока все, Иван Никитич.
Смирнов гневно хлопнул трубкой об аппарат, ничего не сказав.
Спать больше он не мог.
Обернувшись, он опять увидел лицо Гроссу – виноватое и невинное одновременно, с досадой отвернулся, потом встал из-за стола и одиноко побрел прочь по полю.
Рослый полковник Блынду, с выражением хищности и, вместе с тем, полного слияния с природой, на лице – так выглядит вышедший на охоту индеец племени каманчи – шел впереди, за ним следовал Смирнов, далее печально плелся Семен Гроссу, и замыкали розыскную группу двое милиционеров, с ними еще была овчарка, молодая, и толи плохо обученная, толи по молодости лет не отдававшая себе отчета в серьезности происходящего.
Блынду быстро зыркал черными раскосыми индейскими глазами по залу национального ресторана «Крама», оформленного как внутренность огромной бочки. Бочка была туго набита праздным местным населением, а оно, в свою очередь – вином. В бочке переплелись между собой, как молодые побеги виноградника, несколько банкетов, и сотни две их участников, по какой-то нелепой банкетной традиции одетые в костюмы с галстуками и вечерние платья, впрочем, уже расстегнутые далеко за рамки протокола, уже вдрызг передружились и теперь орали друг другу какие-то главные вещи на ухо, пытаясь перекричать банду дедков-лабухов, сотрясающих бочку ресторана звуками «булгаряски» - быстрого до одури, болгарского танца.
Блынду и Смирнов, с трудом протискиваясь сквозь непроходимые танцующие страсти человеческие, сверлили взглядом каждое попадающееся им навстречу лицо – но не находили то единственное, за которым пришли, и от этого становились все суровей и сосредоточенней. Блынду предъявил нескольким на удивление легко разрезавшим толпу официантам фото – это была известная официальная фотография Брежнева, только маленького формата. Официанты только пожимали плечами – нет, не видели такого.
Гроссу только успевал здороваться – в бочке каждый спешил обнять его и приятельски облить первое лицо в республике и его костюм сухим красным вином.
Замыкающие колонну милиционеры с трудом сдерживали овчарку, которая лезла целоваться к каждому встречному и, кажется, даже рвалась в «булгаряску».