— А почему? — я чувствовал, что обнаглел вконец, но, увы, мой язык был мне, как всегда, неподконтролен.
Лесь опять помолчал, но все же сказал:
— Это сложный вопрос. Если не углубляться, мы стали гораздо реже видеться.
Зависло неловкое молчание. Нарушил его сам Лесь. Он улыбнулся и задал свой наболевший вопрос:
— Слушай, а какие они, женщины? То есть, я, конечно, читал книги по анатомии и физиологии, смотрел фильмы, загружал порно. Но… какие они в жизни?
Я развернул диафрагму и зарядил рассказ минут на двадцать. Естественно, в конце получил свой бумеранг обратно:
— А у тебя есть девушка?
Я напрягся, но после того, как я спрашивал о том же Леся, молчать было невозможно.
— Нет… Я ей изменил, а она узнала.
Бармен кивнул. Мы помолчали.
— А парень у тебя был? — спросил он вдруг. — Я понимаю, у вас это табу, но, может, тебе нравился кто-нибудь?
Будь я на Земле, я бы дал ему в морду. Здесь же все было по-другому, и я в приступе откровенности признался:
— У меня есть друг. Не в этом смысле. Товарищ. Дружбан. Понимаешь? Иногда он кажется мне красивым… Ну… Как это объяснить…? Красивым.
— Но ты ему об этом не говорил?
Я покачал головой.
— Знаешь, когда мы еще были в школе, совсем дети, он как-то поцеловал меня. Прямо в губы.
— Здорово! — кивнул Лесь с серьезным лицом. — А как он решился?
— Да откуда я знаю!
И я на самом деле не знал. Мы играли в игру в коннекте, и он вдруг обнял меня одной рукой. Не за плечи, что было бы хоть как-то по-пацански оправдано. Он обнял меня в области поясницы. Положил ладонь и замер. Я был ошарашен, но старательно делал вид, что ничего особенного не происходит. Прошло довольно много времени, минут десять, и я уже начал привыкать к его руке, но тут он вдруг отложил пульт, надвинулся на меня и поцеловал в губы. Я не нашелся, что сказать, не знал, что делать, а он потянулся поцеловать меня снова…
— Черт его знает, как он решился! И зачем… — пожал я плечами, чувствуя стыд, хотя после того поцелуя прошло уже почти пять лет.
— А ты?
— Он ведь мой старый друг! Я даже ругаться с ним не стал, только спросил, что с ним.
Я помнил, как мы несколько дней после этого старательно делали вид, что ничего не произошло. Потом все-таки заставили себя поговорить об этом. Договорились, что с нами (не с ним, а именно с «нами») произошло временное помутнение рассудка и что мы больше никогда не будем об этом вспоминать. Никогда-никогда. Не было такого. Точка.
— Я понимаю твоего друга, — задумчиво пробормотал Лесь, посмотрев на меня.
Я оторопел. Это что же, он только что признался мне в чем-то?