Пока капсула скользила через толщу светящейся одноклеточной органикой воды, мы не сказали друг другу ни слова. Смотреть на красоты флюоресцирующего океана, в котором, впрочем, не было ни одного многоклеточного существа, мы тоже не могли — было не до того. Так и сидели, пялясь невидящим взглядом перед собой. Правда, на той скорости, которую развила капсула, мы бы все равно ничего не увидели.
Наконец, точно по расписанию, через восемь минут, капсула стала прогрызаться через толщу льда, покрывавшего океан. Тут было бы поинтереснее, если бы у нас были силы смотреть в иллюминатор.
Еще через три минуты мы выскочили на поверхность. То есть, если соблюдать формальности, в космическое пространство. Что-то застучало, зажужжало, загудело, и через десять секунд мы стартанули уже на граверной тяге.
Теперь они не смогут нас вернуть в порт отправки. Во всяком случае сразу.
Но смогут выключить двигатели. Мы проболтаемся несколько суток в космосе, без еды, воды и всякой надежды. А потом они либо сподобятся как-нибудь слепить корректирующий код и вернуть нас на дно океана, либо не смогут, и у нас закончится воздух.
Двигатели продолжали включаться и отключаться, корректируя курс. Каждый раз, когда они включались, я вздыхал с облегчением. Всякий раз, когда выключались — едва не впадал в панику.
Через четыре минуты система сообщила об обнаружении почтово-грузового. Транспорт, конечно, не соглашался тормозить, но он соглашался открыть один из шлюзов. Если бы он и на это не соглашался, всякая связь галактики с планетой WZ8KJ прекратилась бы навсегда.
Я, наконец, нашел в себе силы выглянуть наружу. Конечно, никакой планеты-океан давно уже видно не было. Собственно, и их солнечную систему уже было не разглядеть. Но они все еще могли отключить двигатели…
Еще через полторы минуты капсула легла на параллельный курс с кораблем, приблизилась к шлюзу, и мы, наконец, почувствовали легкий толчок от соприкосновения.
Что-то загремело по обшивке, запикали какие-то устройства, и дверь открылась. Я переступил через порог. Следом из соответствующего гнезда вывалился мой чемодан. С высоты на металлический пол. Прямо на ручку. Вот теперь ей совсем конец…
Андре прошел на шаг дальше, остановился, обернулся.
— Мы где? — спросил он напряженно.
— Это автомат, — ответил я, выпуская из груди воздух, который, как оказалось, я все это время сдерживал. — На следующие девятнадцать часов мы единственные здесь живые существа. Потом будет планета-хаб для данного сектора галактики.
Андре издал какой-то звук и тяжело, по стенке, осел на пол. Рядом с чемоданом.