«Странно люди живут, не по-нашему. Прав был дед Пахом, восток, что с него возьмешь? – осматриваясь, подумал товарищ Сухов».
— Пошли в дом, - сказал Абдулла. – Там он...
«Во дворе не как люди живут, а в сенцах как люди, чудно. – размышлял товарищ Сухов во время блужданий по сеням».
Кстати, именно он опрокинул что-то, а оно, опрокинутое, в свю очередь, противно так, загремело. Нерпиятное, надо сказать, ощущение: как будто в чужой сарай залез чтобы стырить чего-нибудь и сам себя выдал.
В комнате, за столом и спиной к вошедшим, сидел хозяин дома, - Верещагин. Был он дядькой из себя видным и наверняка для женщин, начиная лет этак с шестнадцати, представлял известный интерес даже в том состоянии, в котором находился сейчас.
Неизвестно почему, но женщины не любят пьяных мужчин, а Верещагин был пьян. Но был он не буйно и не сопливо пьян, а, как бы это сказать, наверное, тоскливо пьян. В этом состоянии, как известно, водка не берёт. Сколько не выпей, остаёшься в одном и том же состоянии, тоскливом. Правда, Верещагин водку не пил, потому что пил самогонку.
Так что, когда товарищ Сухов и Абдулла вошли в комнату, Верещагин пил самогонку и ругался матом...
— Абдулла, ты что ли? – не оборачиваясь спросил Верещагин.
— Я. Здравствуй.
— Здорово. – Верещагин налил самогонки в пиалу и в граненый стакан. – Пить будешь?
— Ты же знаешь, Павел Арсентьевич, - Абдулла старательно выговаривал имя-отчество Верещагина.
«Сразу видно, что нерусский. – подумал товарищ Сухов. – И чалму не надо показывать».
— Непьющий я.
— Помню. – Верещагин взял пиалу. – Молодец! Уважаю! А я выпью. Злой я сегодня, Абдулла, на дружков твоих злой. – Верещагин выпил, и «закусил» рукавом рубахи.
— А жена твоя где? - спросил Абдулла.
Спросил он это так, на всякий случай, а за одно чтобы не показать вида, что ему интересно, чем, нетрудно было догадаться кто, обидели Верещагина? Итак было видно, что жена Верещагина куда-то отлучилась, и надолго.
Тут дело такое. В округе Верещагина боялись все: начиная от сопливых ребятишек и заканчивая древними стариками. Больше всех остальных Верещагина боялись контрабандисты, потому что был он здесь самым главным таможенником.
Кто-то усмехнётся, мол, ну и что, что таможенник? Таможенники, они тоже люди, тоже, как все, на земле грешной живут.
Все верно, Верещагин тоже был человеком и тоже жил вместе со всеми на этой, трижды грешной земле.
Дело в том, что таможенник Верещагин, Павел Арсентьевич, мзды не брал, все брали, а он не брал, честно жил.
Все мы, - взрослые люди и прекрасно понимаем, что если уж надумал жить честно, то о «палатах каменных» и прочих грешных прелестях, забудь даже мечтать.