— Тогда притворись, что тебе это нравится. Очень.
А потом... он был повсюду. Его руки, губы. Он придавил ее к стене и несколькими уверенными движениями стал ее парнем, и практически, гинекологом одновременно. Очевидно, заниматься любовью с женщиной было своего рода спортом для него. Милла старалась отвечать Гейджу с таким же энтузиазмом, но не могла прекратить подглядывать за Дьяволом. Свободной рукой тот пытался расстегнуть ремень. Она пыталась почувствовать грудь Гейджа или дотронуться до него, но ее суставы как будто заржавели. Она чуть не ударила его дважды: один раз, когда неправильно оценила местоположение его щеки, а второй, когда он дотронулся до той части ее тела, которая была тесно связана с яичниками.
Гейдж энергично терся об нее, и неожиданно Милла поняла, он пытается, чтобы все выглядело как можно порнографичнее и при всем при этом, оставить ее одетой. За это она стала ненавидеть его чуточку меньше. Он поцеловал ее в шею и прочертил языком влажную дорожку до самого уха.
— Я пытаюсь потянуть время для полиции. Давай же, целуй меня в ответ.
Она отвела взгляд от Дьявола и посмотрела на мужчину, с которым, вполне возможно, умрет. По крайней мере, у него есть план. Милла взяла его лицо в ладони и улыбнулась. В этом есть смысл — если лодка и так уже тонет, то почему бы не влить в себя несколько коктейлей и не сделать музыку погромче. Кончиками пальцев она исследовала знакомое лицо, — его полные губы и острые скулы. Она встала на цыпочки и поцеловала его в лоб, а потом в кончик носа.
— Мне жаль, что у тебя нет частной жизни. Это неправильно. Уверена, я не единственная, кто желает тебе всего самого лучшего.
Гейдж удивленно моргнул и как будто, наконец, увидел ее.
— Спасибо, — хриплым голосом сказал он.
А потом Милла Кирс начала целовать этого привлекательного мужчину так, как будто наступил конец света.
* * *
Гейдж целовал, наверное, миллион женщин. Но эта девушка и поцелуй в сумасшедшей комнате с направленным в голову пистолетом, что-то перевернул в его душе. Может, это был ее взгляд, а может, нежность, которая позволила ее губам растопить его лед. Он отстранился, чтобы еще раз посмотреть ей в глаза. В них было осознание и практически нечеловеческое спокойствие. Она слишком спокойна.
— Ты сдаешься, — он покачал головой.
Она пожала плечами.
— Если мы умрем во всем блеске нашей славы, я хочу сделать это с улыбкой на лице.
Она была сама гребаная безмятежность, — дочь матери Терезы [6]и Ганди[7]. Их прервал стук упавшего на пол пояса. Гейдж поежился, и с неохотой взглянул на Дьявола. Тот стоял в узких плавках из которых выпирала эрекция, а по бокам свешивались яйца.