— Куда это вы? Я слушаю ответ. Десятый параграф учебника.
То, что ее ответ не задался с самого начала, было ясно всем. Тоня что-то мямлила, краснела и запиналась. Все эти сложные предложения, которые она с таким прилежанием заучивала вчера, выветрились из головы.
Однако Габриель почему-то не хотел прерывать ее, увлекшись перелистыванием тетрадки. Тоня побледнела. Домашнее задание на сегодня там было в нормальном виде… А вот то, что они писали на уроках, не совсем в нормальном. Тоня часто не понимала и не успевала записывать то, что Габриель карябал на доске, ведь он писал и стирал очень быстро. Поэтому химические формулы на листочках в клеточку перемежались пробелами и рисунками, совершенно не имеющими к химии отношения.
Судя по противному выражению лица Габриеля, Тоне сейчас мало не покажется.
— И как это прикажете понимать, Смирнягина? – Олег Вячеславович потряс ее тетрадью, да так, что содержимое стало хорошо видно ребятам, сидящим за ближайшими к нему партами. Вертяшкин заинтересованно вытянул голову. – Это что за ерунда? Вы чем занимаетесь на уроках?
— Ну, я… не успеваю, - промямлила Тоня, вжав голову в плечи.
В старой школе на неё никогда вот так не кричали.
— Конечно же! - язвительно проговорил Габриель. – А взять и переписать у кого-то из одноклассников урок, разумеется, недостойно вашей персоны? Что здесь за ерунда, я спрашиваю? Я тут, значит, распинаюсь, чтобы вы постигли такую сложнейшую науку, как химия, а вы единорожков рисуете и феечек?
В классе засмеялись.
— А что, там, правда, единороги и феи? – поинтересовался Кирилл, вытягивая голову ещё сильнее, чем Вертяшкин.
— Правда, - кивнул Габриель и предъявил всем единорога, которого Тоня нарисовала вместо классной работы на прошлом уроке.
— Вообще-то больше на осла смахивает, - задумчиво склонил голову Эдик.
У Тони аж горло заболело от обиды. Она так старалась!
— А ещё тут строчки со стихотворениями… - произнёс химик презрительноо. - У нас химия, а не литература, вы, вообще, в курсе, Смирнягина? Это уже ни в какие рамки не лезет! А, ну-ка, давайте сюда дневник!
Тоне было так плохо, что она хотела провалиться сквозь землю. Все взгляды в классе были направлены на нее. И взгляды эти были либо насмешливыми, либо откровенно издевательскими. Единственный сочувствующий взгляд послан был Тоне Наташей Эклеровой, но та не могла ей помочь. Как сквозь строй, Тоня прошла за дневником.
— Единорожица, - тоненьким голосом протянул кто-то ей вслед.
А в глазах Алины Лембич плескалось откровенное торжество. Так же смотрели на Тоню и остальные «сливки» класса, и под этими взглядами она чувствовала себя голой.