— Да, и ещё один вопрос к Вам, Лидия Михайловна, - сказал он, когда она отдала ему мобильник. – Не могли бы Вы рассказать о той платёжке с неправильно указанными реквизитами фирмы, которую Вы, якобы, пропустили при аудите в Смоленске…
И опять Лида, не моргнув глазом, дала очередные показания.
***
…Потом Манулов ещё не раз приходил проведать её, каждый раз простодушно улыбался, приносил гостинец от тёти Иры и получал свежую порцию необходимой ему информации. Он всё так же обращался к Лиде на «Вы», а однажды, когда она спросила у него, не задержали ли Фельцова, и, получив отрицательный ответ, заплакала, Манулов по-отечески погладил её по плечу, от чего Лида заплакала ещё сильнее. Ведь к этому моменту она уже поняла, что Олег Васильевич Манулов, которого она так хотела называть просто Олегом и быть с ним на «ты», стал значить для неё гораздо больше, чем в своё время Фельцов и даже её покойный муж Костя. И Лиде стало до слёз обидно, что Олег относится к ней, как к больному непутёвому ребёнку. Как он тогда сказал ей? «Для Вас я не мужчина…»
***
…После двух недель, проведённых в изоляторе, Лиду, которая уже пошла на поправку, перевели в общую палату, где кроме неё, лежало ещё три девушки. У каждой из них были свои проблемы, о которых они предпочитали молчать, и делали вид, что так же, как и Лида, лечат нервное перенапряжение.
Целыми днями они трепались друг другу обо всех своих знакомых, раскладывали пасьянсы или читали глянцевые журналы. Телевизором и компьютером врач запретил им пользоваться, чтобы поскорее восстановилась их слабая психика, кроме того, каждый день их всей палатой гоняли на трудотерапию, где девушки учились плести макраме, делать цветы из бисера и вязать спицами и крючком.
— А ты где работаешь? – спросила у Лиды мастер из горгаза Марина, которая по мере сил боролась с сильной медикаментозной зависимостью.
— Сейчас – нигде, - ответила Лида. – А раньше – бухгалтером в РСУ, а до этого – аудитором в благотворительном фонде. Только это так давно было: я больше года на Украине жила, у моего мужа там работа хорошая была, только недавно вернулась…
— Не говорите мне это страшное слово - «благотворительный фонд», – шумно вздохнула бухгалтер Надя, которая утверждала, что никак не может восстановить силы после успешно сданного квартального отчёта. – После того, что случилось в «Милосердии», наш шеф сказал, что лучше сразу зэкам в колонию строгого режима жертвовать, чем в такие фонды, где деньги или разворовывают, или прокручивают так, что мама дорогая!
У Лиды ёкнуло сердце в нехорошем предчувствии.