Мужик метнулся, наконец, поняв, что от него требуют, распахнул дверь…
— Не ту, заднюю! Да первую‑то закрой, млять, тормоз… Где мозги потерял? Здесь или раньше, при родах?
Вика вздрогнула и сильнее вжалась в него, Дэн опомнился и понизил голос.
Затащил на заднее сиденье, уложил, начал стаскивать с нее сапожки.
— Нет, холодно… — Она попыталась отдернуться. — И больно… — Нечаянный всхлип и убил, и порадовал: эмоции — это хорошо, это значит, не все потеряно.
— Надо, Вик, надо снять… Они тесные у тебя, кровь не двигается… Потерпи… Сейчас разотрем и согреешься..
— Эй, как там тебя? — Пришлось кричать, потому что придурок остался стоять снаружи, не рискнув приближаться.
— А? Меня, что ли?
— Да. Достань из бардачка фляжку. И сам садись. Мне хватит одной обмороженной. С тобой и возиться не стану, прямо здесь выкину.
Он аккуратно стянул сапог, потом другой. Чертыхнулся снова: тонкие носочки, смешные, хлопковые, а ступни ледяные. Не к месту обратил внимание на миниатюрность: обе почти целиком помещались в его руки. Начал аккуратно разминать, по реакции угадывая, насколько все серьезно… Вика поморщилась от прикосновений, попыталась отдернуться, не вышло — слишком неуверенным было движение.
— Потерпи. Сейчас начнет колоть, потом совсем невмоготу будет, зато с ногами останешься. Вика, маленькая, пожалуйста…
Мужик этот несчастный так и сидел, повиснув на спинке сиденья, с флягой наперевес. Похоже, боялся лишний раз отсвечивать.
Надежда на то, что получится растереть ей конечности с коньяком (других вариантов не было) испарилась бесследно: под носками обнаружились еще и колготы. Не раздевать же её целиком? Только время убить, и остудить еще больше. Дэна разрывало между желанием рвануть, на всех парах, домой или хоть слегка отогреть её здесь, для начала…
Все же решил, что лучше слегка оттаять девушку здесь: полчаса в дороге могли стать критичными.
Нажим на пальчики и подошву усиливал постепенно, стараясь восстановить кровобращение, до тех пор, пока не почувствовал, как Вика заерзала на сиденье, пытаясь избавиться от рук. Задерживала дыхание, с явным трудом, до тех пор, пока силы не кончились.
— Не надо, пожалуйста… — Голос подрагивал.
— Хорошо, хорошо, больше не буду… Иди сюда… — Он пытался придумать, как лучше обнять, чтобы согреть всю сразу, целиком. Ничего лучше на ум не пришло, как подтянуть к себе, зажав ее ноги между своими коленями.
— Так теплее?
— Угу. — Маленький замерзший птенчик… Её уже трясло по — крупному… Додумался раастегнуть молнию на куртке, пролезть ладонями внутрь… Там было еще холоднее, чем в салоне.