.
История, писал Ленин, «летит теперь с быстротой локомотива»>2.
Дальнейшие события, связанные с началом иностранной интервенции и гражданской войны, еще более обострили внутреннюю и международную обстановку, усилили до предела накал классовой борьбы, принявшей особенно сложные и ожесточенные формы. Свобода и жизнь первой в мире Республики Советов не раз находились в смертельной опасности, висели на волоске. Процесс разрушения старого и рождения нового общественного строя оказался не столь гладким и спокойным, как предполагали иные «социалисты», далекие от реальной политики. Партия большевиков не скрывала исключительных сложностей и трудностей борьбы за социализм, которые предстояло преодолеть стране, вчера еще одной из самых отсталых в мире, разоренной, истекающей кровью. Но в тяжелейших испытаниях этого времени Ленин и партия умели разглядеть, поддержать и наглядно показать массам реальные завоевания будущего, коммунистического общества, ради которых и был сделан этот трудный, беспримерный в развитии человечества исторический шаг. Примечательны та жизненная аналогия, тот художественный образ, которыми пользуется Ленин, говоря о рождении нового мира и оспаривая публицистов, струсивших и повернувших вспять при виде жертв и лишений, вызванных гражданской войной. Эти сравнения с большой выразительной силой передают и необходимую правомерность, грозное величие, живую реальность революционных процессов, новшеств, преобразований и острейший драматизм, напряженность, болезненность борьбы и страданий, в которых рождалось новое общество. По поводу выступлений напуганной интеллигенции Ленин писал в июне 1918 года:
«Они готовы „теоретически“ допустить революцию пролетариата и других угнетенных классов, наши сладенькие писатели „Новой жизни“, „Впереда“ или „Дела народа“, только чтобы эта революция свалилась с неба, а не родилась и не росла на земле, залитой кровью в четырехлетней империалистской бойне народов среди миллионов и миллионов людей, измученных, истерзанных, одичавших в этой борьбе.
Они слыхали и признавали "теоретически", что революцию следует сравнивать с актом родов, но, когда дошло до дела, они позорно струсили, и свое хныканье дрянных душонок превратили в перепев злобных выходок буржуазии против восстания пролетариата. Возьмем описание акта родов в литературе, - те описания, когда целью авторов было правдивое восстановление всей тяжести, всех мук, всех ужасов этого акта, например, Эмиля Золя „La joie de vivre“ („Радость жизни“) или „Записки врача“ Вересаева. Рождение человека связано с таким актом, который превращает женщину в измученный, истерзанный, обезумевший от боли, окровавленный, полумертвый кусок мяса. Но согласился ли бы кто-нибудь признать человеком такого „индивида“, который видел бы