— А брови значит остались?
— Это уже мутация.
По его выражению тяжело было понять, поверил он мне или нет. Но проверять я не стала, чтобы не вызвать лишних подозрений. Чего он прицепился ко мне? Не понятно.
— Сколько тебе лет, Лис?
— 25- усмехнувшись, ответила я, сразу заметив его удивление. Судя по всему, он думал, что я намного младше.
— Что, не оправдал твоих ожиданий, Сэм?
Он промолчал в ответ, просто игнорируя меня. Я видела, что его что-то терзает. Скорее всего, это вопрос о моем выселении. Надо первой начать говорить о нем и не ставить человека в неловкое положение.
— Я знаю, о чем ты хочешь поговорить. Если моя нога действительно в порядке, то я в ближайшее время уйду. Но можно ли мне будет хоть иногда приходить и видеться со своими сестрами?
Видимо Сэм не ожидал такого подвоха от меня, потому что в воздухе повисла неловкая пауза.
— Да, но только под нашим присмотром и недолго.
— Хорошо, спасибо. Тогда я завтра же уйду отсюда.
Мне было тяжело это сказать, но и Сэм не выглядел особенно радостным. Я бы могла поклясться, что это его даже огорчило. Но он ничего не ответил и просто молча ушел. Я осталась наедине со своими мыслями. Тяжелее всего было сказать подругам, что завтра мне предстоит с ними расстаться, и придумать, куда же двигаться дальше. Если я хочу их навещать, то мне не следует уходить от них куда-то далеко. Возможно, я смогу найти такой же заброшенный дом в неделе пути от них. Надо собраться с силами и рассказать им.
21
Закончив всю работу раньше времени, Сэм сидел на полу возле своей спальни и пил виски. Ему не хотелось заходить в комнату.
«Сегодня я сделал возможно еще один не правильный шаг в своей жизни выгнав их брата. Надеюсь, он не рассказал им об этом. Не хватало еще, чтобы сестры меня возненавидили. Я слышал сегодня, как они уговаривали его остаться, но он лишь сказал, что уже принял свое решение.»
Тут дверь открылась и вышел Лис. Его глаза, как всегда, оставались печальны. Он присел рядом со мной. Я молча протянул ему стакан с виски и он взял его: просунул под платок и сделал несколько глотков.
— Почему ты скрываешь свое лицо?
— Потому, что оно не такое, каким должно быть.
Что-то спрашивать еще мне стало как-то неловко. Я думал, что все мутанты звери и живут своими звериными инстинктами: убивают, размножаются и все в таком духе. Но этот не был похож на них. Особенно тем, что заботился о сестрах больше, чем о себе.
— Знаешь, мы могли бы стать друзьями, — вырвалось у меня раньше, чем я смог совладать с собой.
— Не думаю. Друзья доверяют друг другу, а у нас доверия никогда быть не сможет.