ее влюбленные друг в друга предки. Пред ней лежала фамильная Библия. Вся комната
была заполнена разнообразными портретами — Шекспира, Анны, знаменитых актеров,
фотографиями предметов, якобы принадлежавших Шекспиру. Она жила в их мире. Они
доставляли ей пропитание. Она объясняла назначение каждого из них. Однако на
осторожный вопрос — читала ли она что-нибудь о Шекспире, воспоминаниями о котором
она жила постоянно, она немного удивленно ответила: "Читать о нем? О нет! Я только
Библию читаю!"
Брандес, "Шекспир", 1896
Но лежат они все равно рядом, и тут уж шекспироведы ничего поделать не могут.
"Старожилы рассказывают, что Анна Шекспир настойчиво просила похоронить ее в
могиле мужа".
Дж. Роу, 1709
Вот так! Чтоб они там ни говорили!
НЕИЗДАННЫЕ ГЛАВЫ КНИГИ
КОРОЛЕВА
Мэри Фиттон — смуглая леди, как ее звали при дворце, домой вернулась ночью, а в 5
часов утра за нею приехал посланный королевы. У Мэри Фиттон шумело в голове, ее
немного подташнивало, но она сейчас же оделась и вышла к посланцу.
Он, молодой, красивый, рослый, в великолепном кафтане, расшитом золотом, ждал ее
в гостиной. Когда Фиттон быстро зашла в комнату, он занес правую руку и отвесил ей
торжественный, но все-таки слегка иронический поклон по модному французскому
образцу, то есть ткнул рукой в воздух и трижды притопнул, и Мэри Фиттон сразу же
успокоилась ничего серьезного.
— Что случилось, мистер Оливер? — спросила она, поворачивая к нему свою твердо
выточенную, мальчишескую голову, всю в черных жестких кудрях. — Ее величество…
Со скорбной улыбкой посланец веско ответил:
— Ее величество опасно больна. Она лежит в постели.
— Когда ж это случилось? — спросила Фиттон. — Я видела ее величество только вчера.
Она так хорошо себя чувствовала, что даже пела под цитру.
Они уже шли по лестнице.
Посланец молчал.
— Ничего не понимаю, — сказала Фиттон, глядя на него.
— Ее величество, — доверительно ответил Оливер, помолчав, — сказала сегодня лорду
Бэкону, что нет порока опаснее для монарха, чем неблагодарность подданного.
— Ах так, — Фиттон наклонила голову в знак того, что она поняла все. — Это опять
Эссекс!
Молча они вышли на улицу, сели в карету.
Были первые часы морозного утра. Серебристый тонкий воздух лежал в каменных
провалах улиц. Лондон спал, только кое-где еще курился нежный белый дымок.
— Ничего, — сказала Фиттон, — если дело только в этом, завтра ее величество будет
опять здорова.
Она говорила так, а сама была серьезно удивлена. Королева не любила болеть и,
несмотря на свои семьдесят лет, все еще считала себя молодой и прекрасной. Вот недавно