Вот только Фауст все равно не отпустил, так и поддерживал за талию, не давая возможности отстраниться. И стоило мне только выпрямиться и поднять голову, как я тут же встретилась с ним взглядом, и если до этого я хоть как-то держала себя в руках, то вот тут меня окончательно унесло.
Весь мир, казалось, сузился до нас двоих, и все, что я видела, — лишь его глаза, что отражением ночного звездного неба мягко мерцали в темноте.
Мужчина медленно поднял руку, и я почувствовала невесомое прикосновение к волосам.
К чему бы это?
Соскребла последние остатки самообладания в кучу и дрожащим от непонятного волнения голосом спросила:
— Что ты делаешь?
— У тебя локон выбился, — оправдался Фауст и заправил за ухо прядку волос, одновременно погладив кончиками пальцев это самое ушко.
Потом скользнул ниже. Еле ощутимо дотронулся до шеи, а потом и до подбородка, а я поймала себя на мысли, что хочу податься навстречу его руке, хочу продлить невинную ласку, прижавшись щекой к горячей ладони. Но вместо этого я стояла словно вкопанная, и завороженно смотрела в темные мерцающие глаза, не в силах хоть на мгновение оторвать взгляда.
Интересно, это вино на меня так действует или все-таки близость феникса? А может, и то и другое, вместе взятое?
Все, зарекаюсь пить незнакомые напитки, а еще мерить чужие кольца, а еще вестись на провокации безумно привлекательных блондинов, которые смотрят так ласково, так многообещающе…
И вопреки своим же заверениям, стоило Фаусту нежно, а потом и с нажимом провести большим пальцем по нижней губе, я интуитивно прикрыла глаза, ожидая, что губ вот-вот коснется теплое дыхание, а затем и желанный поцелуй.
Но прошла секунда, вторая, третья. И ничего не произошло.
Фауст убрал ладонь от моего лица, а я неверяще распахнула глаза и тут же встретилась с его задумчивым, немного виноватым взглядом.
Наверно, на лице моем застыл невысказанный вопрос, потому что феникс почти сразу же сообщил:
— Мне пора идти. Если еще задержусь, нас могут неправильно понять.
И убрал с моей талии руку, которая все это время служила поддержкой.
Я покачнулась и машинально вцепилась в перила, очень удачно оказавшиеся за спиной. Проводила Фауста растерянным взглядом. Впрочем, далеко он не ушел. Остановился в дверях, обернулся и, проказливо хмыкнув, предупредил:
— Кстати, будь поаккуратнее. Не навернись тут. А то я как-то не горю желанием отскребать твое тельце от скал.
И ушел. А я, как дура, стояла и хлопала глазами, силясь понять: а что это сейчас было? Однако негодование долго не продлилось. Совсем скоро ему на смену пришли совсем иные эмоции. Внутри постепенно закипало возмущение, а странная слабость и потеря ориентации уступали место праведному гневу.