В уютной небольшой кухне на лакированном столе стояла глубокая тарелка с жареными котлетами. Ароматный запах сочной свинины вперемешку с приправой из мелко измельченных трав витал в воздухе. Шкварчало масло в сковородке. На газовой печке помимо котлет еще кипел украинский борщ со свеклой, морковью и другими овощами. Засвистел сверкающий чистотой чайник, и женская рука отключила конфорку.
Так и не приготовив себе чай, хозяюшка продолжила хлопотать по дому. После приготовления обеда она натерла зеркало в прихожей, отполировала мебель и вымыла полы во всей квартире. Единственное что невозможно было сделать, так это пропылесосить. Потому что полугодовалый ребенок тихонько спал в своей кроватке.
Натирая сухие шершавые ладони увлажняющим кремом, купленным в аптеке за 4 гривны, Станислава взглянула на часы. А затем отодвинула занавеску и стала рассматривать прохожих. Шел мелкий снег, укрывая дорожки городского парка. Под деревьями все еще желтел осенний ковер. Черные вороны стаями облепляли пустынные полянки, выискивая на земле орехи.
Услышав плач малыша, Станислава пулей пролетела из кухни в спальню, даже не посмотрев на свое отражение в большом зеркале. Но голубоглазый мальчик с пухлыми ручонками и щечками хомячка все равно был рад своей маме. Ему точно было безразлично, что она уже три дня не мыла голову, а сегодня еще даже не расчесывалась. И грязный фартук его ничуть не смущал. А если говорить о косметике, то малыш и вовсе никогда не видел свою маму накрашенной. Он любил её такую — пахнущую чем-то вкусным, нежную и ласковую.
Вскоре раздался стук в дверь. Звонок уже несколько месяцев не работал, и никто даже не вспоминал, что нужно заменить батарейки. Станислава взяла малыша на руки, и вместе с ним подошла к двери, взглянула в глазок, и сразу же зазвенела связкой ключей.
На пороге стоял, опустив голову, старший сын Стёпка. Теплая шапка была надвинута ниже бровей, шарф завязан неаккуратно.
— Ну, и что это ты стоишь?! Проходи, рассказывай, что на этот раз случилось? — Станислава одной рукой приподняла опущенный подбородок сына.
— Эля предательница, — едва не плача произнес восьмилетний мальчик, — она обещала сегодня со мной идти домой, а сама пошла с Даниилом.
— Ну и пусть себе ходит с Даниилом. Не расстраивайся — Эля для тебя старушка. Твоя невеста еще, может быть, даже не родилась, — Станислава закрыла дверь, наблюдая, как Степан разувается.
— Она не старушка, мама! Ей восемь лет, так же как и мне. Я что старик уже что ли? — Степа бросил промокшие мокасины в угол.