— Да, конечно, — слегка нахмурившись, торопливо ответила Вика.
Доктор велела ей садиться на кресло и осмотрела.
— Нет, ты не беременна, — почти мгновенно вынесла она вердикт.
Нет? Как же так? Месячных ведь не было дней шестьдесят. Разве так бывает? У неё, по циклу которой можно часы сверять? У Вики упало сердце. Что же тогда? Где же они?
— Задержка может быть связана с перенапряжением, в том числе нервным, — в ответ на безмолвный вопрос объяснила доктор, — с потерей веса, с физическими перегрузками.
Она спросила, не использовала ли Вика экстренную контрацепцию, какие препараты принимала, спросила про методы предохранения и задала еще сто вопросов. Вика одевалась, вяло отвечала и подробности разглагольствований не слушала. Она не беременна! Она сама выдумала себе ребенка. Это разочарование — наказание ей за то, что она даже в мыслях представила себе использовать малыша, чтобы чего-то добиться от мужчины. Он выиграл — она проиграла. Всё! Назад дороги не было. Она должна смириться. Хорошо, что ребенка нет. Что была бы у него за жизнь? Отец и мать, которые ненавидят друг друга. И он — маленькая крошка, вынужденный служить мечом для одного и щитом для другого.
— Ясно, — только и ответила Вика. Взгляд скользил по зеленой ширме, белым жалюзи, голубым пеленкам, сложенным на стуле. Помещение теперь не казалось милым. За ребристым стеклом шевелились ветви деревьев: изумрудные и бурые пятна хаотично прыгали на ветру. Ей захотелось опустить лицо на руки и разреветься. Линолеум в кабинете тускло блестел всеми оттенками охры. У плинтусов он был темнее и ярче, сохраняя следы первоначального рисунка. Вика перевела взгляд на свои руки, они безвольно лежали на коленях. Поблагодарила доктора, взяла рецепт и вышла из кабинета на ватных ногах. Села на стул в коридоре. Заплакала. Отчаяние затопило её: их ничего уже не связывало. Сколько же можно быть такой дурехой? Сколько еще она будет верить, что может быть счастлива с Ярославом? Сколько будет ждать его звонка? Как долго не будет осознавать, что не нужна ему?
Больше ни дня. Сегодня, сейчас была последняя секунда, когда она позволила себе подумать об их совместном будущем. Его нет.
Когда она, наконец, встала и ещё раз окинула взглядом холодный холл, картины с младенцами и счастливыми будущими мамашами, голова её была поднята высоко, а плечи расправлены. Что-то неумолимо изменилось в сердце и, как она чувствовала, в лице. Словно какая-то частица юности, красоты, нерастраченной нежности тоже ушла из них навсегда. Прошлого не вернуть. Дни беззаботного веселья остались позади.