— Да, — в тон его веселью ответила она, — независимое статистическое исследование по выборочной совокупности из сорока семи человек мужского пола в возрасте от десяти до пятидесяти трех лет в четырех странах мира.
— Ого! — «Он что, должен быть польщен?»
Ярослав свернул в Козихинский переулок, рассчитывая проехать через Ордынку. Вика остановила его.
— Это не в дедушкиной квартире, не в центре, — сказала она.
— А где?
— На Соколе.
— Есть еще квартира на Соколе? — Ярослав мастерски изобразил удивление.
— Угу.
— Вот это да! — он сотворил испуганное лицо, — уж не богаче ли ты меня?
— Может быть, — кокетливо склонила она голову.
— Ты не просто мисс Скрудж, ты — настоящая британская королева, — попытался пошутить Ярослав, — куда ехать?
— Давай на примерку, не хочу я с жильцами разбираться. Да и тебе не позволю. Все там будет нормально. Ну, понервничает Ирина Федоровна пару дней, а потом успокоиться, — пробурчала Вика и добавила веселее: — а до королевы мне далеко.
— Не знаю, — Ярослав снова повернул: теперь налево, — она, говорят, экономит. Ты нет.
— Я экономлю, — голос был возмущенным.
Он усмехнулся:
— Интересно, на чем?
Вика надолго задумалась. Видимо, перебирала в уме вещи, которые не могла себе позволить.
— Ну, я не покупаю драгоценности, — наконец выдавила она.
— Отлично, — Ярослав тихонечко рассмеялся, — тебе не так уж много времени потребовалось, чтобы вспомнить. И что ты делаешь со всеми этими квартирами? — спросил он поспешно, пока разговор не уплыл в другом направлении, и Вика не обиделась снова.
— Сдаю в аренду.
— Все?
— Да.
— И сколько их у тебя?
— Кроме той, в которой живу, — три.
— На Соколе, в Петровском переулке, еще где?
— В центре, на Кудринской площади.
Ярослав придал лицу всю беспечность, на которую только был способен.
— В высотке, — уточнила Вика.
— Ого! И каков же твой доход?
— Общий? — спросила она и, когда Ярослав кивнул, подняла глаза к потолку. — Ну… на «Соколе» ребята платят сорок, — стала перечислять девушка, — в Петровском переулке холостяк живет, он платит восемьдесят четыре, на Кудринской — семья, двести.
В их доме живет чужая семья. Ярослав уставился в маленькую точку на стекле. Он всегда это знал. Он мог бы давно выяснить, кто они такие, но специально не делал этого. Не хотел рвать себе душу: она и так была в клочьях. Иногда он представлял, что в квартире живет сам Белов, его сын, невестка, внучка. С преогромным удовольствием он бы вышвырнул их, спустил с лестницы и запер бы дверь.
— Ярослав, — позвала Вика, и он очнулся.
— Ты налоги платишь? — спросил он, чтобы только она не сказала ещё что-нибудь. Не в силах бороться с охватившим его волнением, он превратил лицо в застывшую маску английской любезности, хотя внутри ревел разъяренный медведь.