Вика похолодела от страха. Беспорядочные мысли кружились в мозгу, а он натянуто и ядовито сверлил ее взглядом, доводя до исступления. Вся дрожа, она заискивающе посмотрела в темные зрачки. Почему он молчал?
В его нагрудном кармане затрещал телефон, Ярослав посмотрел на экран и скинул звонок.
Её внезапно пронзила мысль, что ничего уже не будет как прежде. Сердце отчаянно заколотилось.
— Почему? — прокаркала она, — что произошло?
Тут же снова зазвонил телефон, и Ярослав снова скинул звонок.
— Я скажу тебе, чтобы избавить тебя от лишних волнений сразу, — его голос стал вкрадчивым, насмешливым и презрительным одновременно, — это была комедия. Я сыграл в ней, чтобы вернуть собственность моей семьи. И ты тоже играла в ней, чтобы я мог наказать всех Беловых.
Она ничего не разобрала, только поняла, что что-то было не так. Совсем, совсем не так. Среди сумбура мыслей, вихрем проносившихся в голове, одна мысль приобрела отчетливость, неоспоримость: почему-то, по какой-то непонятной причине Ярослав больше не приложит ни единого усилия, чтобы случайно не сделать ей больно. А ей было больно. Невыносимо больно.
— Всех Беловых?
О чем он говорил? Мысли метались, глупо, бессмысленно. Вика до боли сжала пальцы, надеясь, что это поможет унять дрожь. Сейчас, глядя на него, она поняла, и у нее засосало под ложечкой от предчувствия: что-то невообразимое, далеко ему не безразличное, волновало его. И она, а может быть, её семья — причина горечи в его словах. Она — его противник! Но почему? Мозг Вики лихорадочно работал, пытаясь осмыслить происходящее. Что она натворила? Она чувствовала себя школьницей, которой не объяснили квадратное уравнение, но решения требовали. Она не совершала ничего предосудительного!
— Ты, я полагаю, ничего об этом не знаешь? Что ж я расскажу. Слишком уж все это занимательно, — голос Ярослава звучал холодно, словно из могилы. Он сложил руки на груди и засунул пальцы под мышки. Лицо его приняло отстраненное выражение — словно он надел волшебную шляпу, которая делала его неуязвимым для чувств. — Несколько лет назад отец нуждался в протекции государственных органов для развития собственного бизнеса, тогда он собирался открыть автосалон, — начал Ярослав и неспешно поведал ей о пересечении дороги её деда и своего отца, о перипетиях семьи, грехах её предков, о её причастности к семье, которой он всей душой стремился отомстить. Тихий голос его звенел от напряжения, и Вика, плохо соображая от волнения, в отчаянии пыталась зацепиться за смысл услышанного. Он говорил иногда еле слышно, словно нехотя, иногда громко, оглушая её злобой, порой резко, выплевывая горькие фразы, словно оставлять их в себе он был не в силах. Они вырывались из Ярослава, как дикие птицы, разлетались по кухне и кружились под потолком, наполняя комнату своими отчаянными, свирепыми воплями.