Иной раз присядет, возьмет банку, потрясет, на свет посмотрит. Понюхает. Это за кабанчика заплатили. Шустрый был малый, на председателя здорово смахивал, такой же хлопотун. А этот Федька на пять пудов вымахал, задиристый, спасу нет. Не съест, так затопчет. А вот эта банка, рублями набитая, за Машку, такая была тихоня, вялая, жир сплошной! Говорят, в Японии свинью откармливают яйцами, икрой и морскими козявками до девятисот килограммов, праздник устраивают на всю деревню. Раз в году, считай, мясо едят. Эх, труды наши тяжкие! Наш мужик на такой несерьезной пище, на змеях да червях ноги, небось, протянет. Нашему не с погляду дай сало, а чтоб за ушами пищало! Да самогончиком запить! Хочешь песню пой, хочешь спать ложись!
Так увлечется, так заговорится, что начинает ей казаться, будто дед живой и не дед вовсе, а молодой парень, будто дом этот они только строят, молодые, красивые и ревнивые! А однажды она так увлеклась, что нашла совсем незнакомую банку с дореформенными, сталинскими деньгами. Вот паразит, заначку заначиваешь, убью! Вскрикнула и осеклась. То ли плакать, то ли смеяться, не поймет. Аж спина от натуги заныла. Пошла свиней кормить, а они что-то хрючут себе, утешают, сочувствуют. Все понимают, паразитики.
Людмила работала с мужем на маяке. Он глянул на электрическую дугу и получил ожог глаз. Увезли на вертолете в больницу. Людмила решила исполнять и свои, и его вахты, чтобы не присылали чужого человека. А делать надо было вот что: заводить дизель, чтобы от генератора подавать напряжение на прожектор. Вспомнила она, как муж это делал, повторила в точности, а не заводится. Повторила попытку. Без толку. Разозлилась, кроет машину последними словами. Впервые в жизни применяет грубую ненормативную лексику. И даже пинает генератор в железные ребра. И вновь пытается его оживить. Бесполезно.
Женщина в отчаянии идет к рации, чтобы вызвать помощь. Включает. Рация работает. Это подбадривает ее. Попробую, думает, в последний раз! И обращается она к дизелю с ласковой речью, таких слов не говорила никому — ни мужу, ни даже сыну. Упала на колени, слезы брызнули на скалу. Гладит нежной ручкой шершавую железную рубашку. И вновь пытается оживить стальную махину. И вот, будто бы нехотя, дизель задрожал, испустил запах усталой резины и пошел, набирая обороты. С той поры ни разу, пока муж лечил глаза, не отказал.
Когда кончился договор, Людмила с мужем переехала в Магадан, купила "Жигули" — вторую модель — комби, сдала на права и гоняет себе по городу, уверенно и лихо. А если поломка, чинит сама. У нее получается. А муж над ней подшучивает, ты такая, мол, мертвого разбудишь.