Следовательно, в Советском Союзе, где уровень социального расслоения был низким, главенствовали эгалитарные установки и, более того, не было стимула накапливать (воровать) большие суммы денег, поскольку в силу запрета на частное предпринимательство невозможно было легально вложить эти деньги в бизнес и заставить приносить доход, отсутствовал главный побудительный мотив большинства убийств. Поэтому в пресловутый «период застоя» большинство убийств были убийствами по неосторожности, по пьянке, на почве «личных неприязненных отношений», из ревности, «по хулиганке» и т.п.
Говоря иначе, когда наше неолиберальное государство демонстрирует «гуманизм», отменяя смертную казнь за убийство, но одновременно создает все социально-экономические условия для роста корыстных преступлений (включая убийства), оно всего лишь проявляет цинизм и ханжество. Неолиберальная доктрина предлагает в качестве высшей ценности личный материальный успех, а нормой поведения — воинствующий индивидуализм, «войну всех против всех». При таких установках абсурдно рассчитывать на снижение уровня преступности в целом и убийств из корыстных побуждений в частности[14].
В подобных условиях отмена смертной казни за убийство — это не «гуманизм», а скорее поощрение уголовного мира, как это было де-факто в царской России. И причина этого очевидна. Правящие неолибералы хорошо знают, что защищены от убийц-уголовников своим социальным статусом. Много ли у нас убили в последние годы с целью ограбления президентов, премьер-министров, просто министров, генералов, олигархов? Вот то-то. Следовательно, корыстные убийства совершаются в основном на более низких этажах социальной лестницы. А раз так — зачем за них наказывать смертной казнью? Пока это «быдло» «там внизу» «копошится», «мочит» друг друга, наша «элита» спокойна: внимание «быдла» от нее, «элиты», отвлечено. Интересам неолиберальной власти, жизням правящих неолибералов ничего не угрожает.
Любопытно, однако, что современное российское законодательство не предусматривает смертной казни и за политические преступления (в отличие от царской России). Логика действий неолиберального государства тут ясна. Политическое противостояние предполагает, что интенсивность конфликта определяется степенью радикальности поведения любой из сторон конфликта. То есть достаточно одной из сторон политического конфликта — обычно сильнейшей — перейти к прямым убийствам, как это развяжет руки всем остальным.
Фактически мы сталкиваемся с той же логикой мести (возмездия). Но если в случае убийства частным лицом (группой лиц) предельно ясно, кто убийца и кому мстить, то по отношению к государству все не так просто. Частному лицу (или группе лиц, или организации) не по силам убить государство, мстя за смерть своего товарища. Ведь что такое государство? Бездушная машина, с помощью которой одна часть общества (социальные верхи) держат в повиновении и устрашении другую часть общества (социальные низы). Машину убить нельзя, она неживая. Можно, конечно, убить государственного служащего. Но в том-то и дело, что когда речь заходить об убивающем государстве, далеко не очевидно, кто должен стать объектом возмездия. Законодатели, принявшие соответствующий закон? Эксперты, разработавшие его? Представители исполнительной власти, утвердившие этот закон? Судьи, вынесшие приговор? Палач, приведший этот приговор в исполнение? Следователи, тюремная и судебная охрана и т.п. — то есть все те, кто способствовал тому, чтобы убийство совершилось? Прокуроры как представители надзирающей инстанции? Ответственность