быть «спаленным» попкарем, который, по уставу, время от времени должен украдкой
заглядывать в дверной глазок. Мало того, бригада шмонщиков регулярно обрезала
«коней», висящих из окон вдоль стен по ту сторону камер, специальными ножницами на
длинных шестах. Но все равно через день-два «кони» снова висели на своих местах.
С «ногами» дела обстояли посложнее. Передать ксиву через баландеров (заключенных,
оставшихся отбывать свой небольшой срок в тюремной хозяйственной обслуге и
работавших на разноске пищи по камерам) было быстро и без особых проблем. Баландер
за одну записку брал всего пару сигарет или «замутку» чая. Но как всегда, было одно
«но»: на «тройниках» удержаться в баландерах можно было, только работая на оперчасть.
Поэтому большинство ксив баландеры читали и самые важные передавали операм. Но
попросить в камере, где сидели знакомые, чая и курить через них было все же проще и
безопаснее.
Получить письмо от родных или «выгнать» его на свободу можно было только через
«прикормленного» попкаря. В тюремные контролеры в основном идут люди, жизнь
которых не сложилась то ли в силу отсутствия мозгов, то ли по причине изгнания их из
органов внутренних дел по большей части за пьянство, то ли по еще по каким-либо
соображениям личного характера, например, внутреннего призвания. Поэтому у
подавляющего большинства попкарей те же проблемы, что и у сидящих по другую
сторону двери камеры. Мало того, общаясь со спецконтингентом много лет, они и сами
уже стали неотъемлемой частью системы — тот же жаргон, те же меркантильные повадки,
то же желание по быстрому заработать денег.
Заключенные — народ ушлый, привыкший выживать в любых условиях. Если контролер
женщина, то у нее отбоя нет от желающих пообщаться с ней через «кормушку»:
воркование, комплименты, разговоры «за жизнь», а потом глядишь — пожалела, угостила
чем-нибудь, зеленку или мазь какую принесла из дому, а от этого всего до просьбы
передать близким письмо — всего один шаг. Там, конечно, заплатят (сумму указывают в
письме) и обычно неплохо. Мужиков-контролеров так просто не возьмешь, но и их
«приговаривают». И «ноги» идут, несут важное послание из тюрьмы на свободу, часто
помогающее на суде повернуть дело в нужную сторону…
13. Хозобслуга
Третий корпус Харьковского СИЗО, так называемая «рабочка», являлся местом отбывания
наказания преступников, осужденных к небольшим срокам. В тюремную «рабочку»
можно было попасть по личному желанию или поддавшись на уговоры местной
администрации. О жизни в «рабочке» я знаю исключительно с чужих слов, от тех, кто
действительно отбывал свой срок не в зоне, а в СИЗО.