Очевидно, при всем своем «фанатизме», герой г-жи А. Вербицкой не обладал должной силой убеждения, не был способен увлечь на подвиги альтруизма свою подругу… Впрочем, он, по заявлению самого автора, был прогрессист «с ахиллесовой пятой». Он был «суров только в теории»; многое, отвергаемое им в теории, он признавал на практике.
Отрицая, например, все то в живописи, литературе и театре, что «не имело прямого отношения к народу», не могло интересовать народ и был для последнего доступным, – он сам любил отдаваться эстетическим эмоциям и наслаждениям. «Да, это моя слабость, – сознавался он. – Чувствую, что я не последователен, но ничего не могу с собой сделать… Я всегда боялся, что эстетика погубит меня»…
Итак, не развитие «идей» и «принципов» и перипетий «сердечной драмы» – составляют истинное содержание произведения г-жи А. Вербицкой… Роман развертывается. Автор набрасывает одну за другой сцены во вкусе старых мастеров. Есть в романе и сцены свиданий, и сцены с перехваченными письмами, и сцены с ядом, и эффектные встречи соперников и т. д.
Герой и героиня то бродят по картинным выставкам, то в тихий вечер целыми часами они наслаждаются музыкой: героиня играет Шопена и Шумана, поет романсы Чайковского; герой сидит в мечтательной позе, с «вдохновенно горящими глазами» и пылкую душу его опутывают «яркие и нежные, как шелк, нити»… То автор переносит своих героев в парк, дремлющий под пологом летней ночи: герой и героиня, в самом уединенном уголке парка, сидят безмолвные на скамейке и переживают блаженные минуты первых ласк.
Финал романа также совершенно во вкусе старинных произведений. Героиня, принужденная расстаться с избранником своего сердца, душевно измученная и надломленная, кончает самоубийством: принимает раствор сильного яда.
Сам автор объясняет ее гибель тем, что она поставила перед собой слишком узкую цель: «героиня, поставившая себе узкую задачу – материальной независимости – неминуемо гибнет, бессильная для более крупных задач современности и разочарованная в своей узкой идее». Но, на самом деле, весь ход повести не допускает подобного объяснения. Как автор дает понять, героиня повести была знакома не только с «узкой идеей» материальной независимости: «избранник ее сердца» познакомил ее с широкими общественными горизонтами; но как отнеслась героиня к этим «широким горизонтам, – повторяем, – автор не открыл читателям, не открыл он также причины, почему героиня не усвоила должным образом идей своего «избранника». И настоящей причиной катастрофы является вовсе не разочарование в «узкой идее», а просто неудачный оборот «сердечной истории»…