Декарт первый дал общую схему мануфактурной метафизики. И эта схема отвечала тому внутреннему строению капиталистических предприятий, которое имелось в данный момент на лицо. Но мануфактура развивалась, – и развивалась в направлении все большей и большей централизации своих составных элементов и факторов. И на этом пути первым знаменательным явлением было установление более прочной зависимости промежуточных организаторских звеньев от верховного руководителя. В раннем периоде образования крупных капиталистических организаций (напр. Verlagssystem и домашняя промышленность) эти промежуточные звенья фигурировали в качестве «посредников». Мануфактура постепенно лишала их известной доли самостоятельности, которой они обладали, постепенно превращала их в простые колесики сложного исполнительского организма, механические действующие. Они становятся уже не посредниками, а выполнителями воли главы предприятия. Правда, в рамках их профессии им предоставлены известные полномочия, и они все же выступают как организаторы. Но каждый их организаторский акт мыслим только, как акт, санкционированный свыше. Они действуют именем предпринимателя. Непосредственного – т. е. вполне самостоятельно воздействия на организуемую ими рабочую массу они не оказывают.
Декарт уже отметил зависимость, в которую они попали, но отметил в общих чертах и несколько неясно. «Души» все-таки у него могут влиять на тело, тень известной самостоятельность как никак сохраняют. Дальнейшее усиление зависимости промежуточных организаторов от верховного руководителя сделало подобную постановку вопроса уже неудовлетворительной. Бо́льшая определенность реальных отношений требовала большей определенности и в области идеологии. Окказионалисты во главе с Гейлинксом вносят в картезианство соответствующую поправку.
Движения тела вызываются не волевыми актами души. Точно также тело не может порождать в нас представление. Если нашим желаниям отвечают известные движения тела, то это объясняется волею высшего духовного существа – Бога. Каждый раз по поводу нашего хотения Бог заставляет тело двигаться, каждый раз по поводу известного телесного движения он вызывает в нас соответствующее представление. «Ты скажешь: мы двигаем, мы ломаем твердые и большие тела и испытываем в себе бесконечную силу. Детское это утверждение. Мы не двигаем, не ломаем; но при наличности нашего хотения движение, которое произвел создатель мира и неизменно производит, определяется так, что ломает, делает, двигает тела» (Dices: nos movemus, nos frangimus multa corpora… et infinitam vim in noblis nos experimur. Resp.Zam satis expunximus; pnerilem illum oersuasionem; nos non frangimus