. И социальная оценка воззрений этих классиков поможет лучше и отчетливее выяснит социальный облик новейших представителей философский литературы. Последние выражают взгляды буржуазии, воспитанной в обстановке, которую создала высоко развитая в техническом отношении новая фабрика. «Классики» истолковывали мировоззрение буржуазии мануфактурного периода. Между организацией новой фабрики и организацией мануфактуры существуют некоторые черты сходства. Отсюда, как мы увидим впоследствии, – воскрешение некоторых принципов, провозглашенных мануфактурной философией, – воскрешение, происходящее на наших глазах.
Довольно почтенная старина представляет, таким образом, большой непосредственный интерес для современности. И работа, посвященная критике понятий и систем буржуазной философии, необходимо получает форму исторического исследования.
Такой именно формой воспользовались мы, задавшись целью выяснить некоторые звенья, связующие умозрительные «высоты» с материальными «низами». При этом мы должны заметить следующее.
Наш очерк предназначается не для ограниченного круга специалистов. Изучение философии перестало, как мы указали выше, быть монополией немногих. К философии обнаруживает интерес демос, споры о ней ведутся далеко за порогом кабинетов присяжных ученых, буржуазных салонов и академических аудиторий. Мы имеем в виду более широкие круги читающей и мыслящей публики. И в соответствии с этим наше изложение носит несколько элементарный характер. Мы берем лишь основные моменты истории философии, лишь наиболее яркие примеры, а при рассмотрении отдельных систем останавливаемся на их общих предпосылках, избегая деталей, которые, несомненно, очень интересны, но в очерках, подобных нашему, играют роль излишнего балласта. К тому же, защищаемая нами точка зрения для многих может показаться не совсем обычной и, нам кажется, она может быть легче усвоена, если будет иллюстрирована не громоздкими, а экономно подобранным материалом, дающей, хотя и общее, но зато более отчетливое представление о ней.
I
Организующие и организуемые «начала»
Вождь-организатор и рядовой общинник-исполнитель его приказаний – такова первая социальная антитеза, которую знает история. В начале она сводилась к простой противоположности ролей. С течением времени она стала знаменовать нечто большее. Явилось экономическое неравенство: организаторы постепенно превратились в собственников орудия производства[5], принадлежавших некогда обществу. И параллельно с этим, как отзвук совершающегося общественного расслоения, складывалось понятие о духовном и телесном началах, противостоящих друг другу.