— Я просто не хочу, чтобы ты бродила одна по незнакомым улицам, — отвечает Мэри.
— Ну, ладно, выкладывай: ты поджидала меня на пороге?
Тетя Мэри усмехается, опустив голову, и ее черные локоны каскадом падают с плеч.
— Я даже с улицы тебя услышала. — Признается она. — Из дома сбегать ты не умеешь.
— Ну, я никогда не пробовала.
— А я поставила рекорд. Мама вечно вылавливала меня где-то.
— И почему ты убегала? — Я с интересом смотрю на Мэри-Линетт. Она красивая. Мне кажется, если она и сбегала, то для свиданий с плохими парнями, которые определенно не могли глаз от нее отвести.
— По разным причинам.
— Например.
— Н апример, меня раздражали правила, вечные правила, которые мы не в праве были нарушать. Ты знаешь, какой была бабушка. — Мэри бросает на меня понимающий взгляд и вновь улыбается. — С ней трудно было спорить.
— Что за правила? — Я почему-то усмехаюсь. — Мама никогда не говорила, что Силест держала вас в ежовых рукавицах.
— Может, потому что твоей маме меньше всех досталось. Она уехала до того, как нас атаковали параноидальные правила Силест. Знаешь, Реджина никогда не была любимицей в семье, но она всегда делала все правильно, и придраться к ней было невозможно. — Тетя Мэри тяжело выдыхает. В глазах у нее мгновенно проносится столько чувств, что я не успеваю ухватиться ни за одно из них. — Она была хорошим человеком. Так что я уверена, останься она дома — проблем бы у нее не прибавилось.
— Да. — Я стискиваю зубы и поникаю. — Была.
— А знаешь, что самое смешное? Мы с Норин вечно с матерью ссорились, рвались на свободу, будто бы одержимые, а Реджина слушала ее. Всегда. Но именно она уехала.
— Как? — Порывисто смахиваю с глаз пелену. — Как она решилась?
— Влюбилась.
— Серьезно?
— Ну да. Встретила Люка, и все само собой завертелось. Мне было тринадцать, когда ты родилась. Я вообще мало, что понимала. Но одно заметила — мама выдохнула, с ее плеч будто бы груз сошел. Она прекратила свои истязания, мы с Норин задышали! И я тогда не понимала, в чем дело. А сейчас…
— Сейчас понимаешь?
— Немного. — Тетя Мэри пожимает худыми плечами и неожиданно переводит на меня взгляд полный вины. — Ты не против, что я…, что я говорю о Реджине. Прости.
— Нет, что ты. — Э нергично киваю и придвигаюсь к Мэри-Линетт ближе. — Ты, словно соединяешь меня с ней. Правда. Мне хочется слушать. Постоянно.
— Ты смелая, Ари.
— Скорее, отчаянная. Наверно, стоит забыть обо всем. — Прохожусь свободной рукой по лицу и отворачиваюсь. В груди покалывает. — Стоит отпустить маму, Лору и отца.
— Ну, ты поделись секретом, если получится, Ари, — горько улыбается Мэри — Линетт и вновь глядит на меня пристально. — Вряд ли кому-то удалось избавиться от воспоминаний. В отличие от хороших, плохие воспоминания с нами остаются надолго.