– Нешто стерляди? На щуке-то небольно усидишь. Али сом? Так он и сожрать может.
– Да нет, скорее это кит из Сиверского моря.
– Что за кит?
– Рыбина такая, чудо-юдо рыба кит. Размером с часовню.
– Господи прости! Нешто и крест на главе у кита стоит? Нешто и колокол?
– Нет, креста на ем нет. А с небес спускаются облака, на них сидят в колесницах римские боги.
– Да разве на облаке усидеть можно? А ежели на молнию наткнешься? Сгоришь ведь?
– Облака не истинные, а сварганены из чего-то.
– Прости Господи! Из чего же? Али из соли?
– Мыслю, что из овчин.
– Ишь ты!
– И солнце выплывает, и гром небесный грохочет! И все – в избе!
– Ох, не бесовская ли та изба? Гром! Да ежели бы сейчас здесь гром вдарил, так я бы умерла на одре прямо. У тебя в охапке…
Феодосья прикрыла глаза и кошкой потерлась скулой об Истомино плечо.
– Что же мешает вашей ватаге возвести комедиальную хоромину?
– Да все доля не выпадает. К нашему берегу не плывет бревно, а все говно да щепки… А отчего так – не ведаю.
Истома задумался.
Феодосья принялась зевать, потряхивая головой, как телушка, морду которой облепила мошка.
– Ой, не могу, глаза прямо закрываются…
– Спи, любушка моя.
Истома положил на поставец Феодосьино рукоделие и, уложив главу на длань, тоже смежил вежи. И тут же ровно задышал.
…Феодосья проснулась от беготни в сенях. Что-то загрохотало. Зашумела Василиса.
Феодосья так резко открыла глаза и села на одре, что сердце прыгнуло, как заяц.
На одре, там, где лежал Истома, было пусто. Пуста была и горница. Феодосья, не поверив глазам, откинула зачем-то перину, словно Истома мог в шутку спрятаться. Под периной возле взголовья лежала маленькая граненая скляница в форме колокольчика с вытянутым горлышком, закрытая стеклянной же пробкой. В склянице лежал неровный, словно морщинистый, оранжево-красный шарик, величиной с голубиное яйцо.
– Что за чудо? – пробормотала Феодосья. – Как сей шар ввергнули в скляницу через такое узкое горлышко?
Улыбаясь от удивления, Феодосья принялась крутить и трясти скляницу да рассматривать дно и бока бутылочки. Но нигде не было видно швов или склеенных частей.
– Какую презабавную вещь ты мне подарил, Истомушка.
Феодосья извергнула из скляницы затычку и понюхала в горлышке. Из нутра шла едва уловимая сладко-пряная воня. Феодосья вперила глаз внутрь скляницы, но так и не смогла понять, что за вещица побрякивает внутрях?
Но подарок был чудным! Ах, Истома! Знал, что преподнести Феодосье! Не коралловые бусы, не золотой канители на шитье, не бисера. А восточную игрушку – мандарин, выращенный и высушенный внутри хрустальной скляницы. С первой встречи понял скоморох, что пуще всего Феодосья любила удивляться и разгадывать чудесные загадки, что задавало ей мироздание.