— Она действительно за Бездну не приезжает?
— Действительно. Вреднющая тетка.
— Ну и что. А Заринку она спасла. И мне помогала… А он, правда, меня не найдет?
— Не найдет. Если ты не захочешь.
— Я не хочу!
— Это только сейчас. Ты больна, напугана, измучена. Вот отогреешься у меня, и сама к нему полетишь.
— Неправда! Он мне не нужен, и ты… Обещай, что ему меня не отдашь! Что не как в прошлый раз! Что не бросишь! Это было подло. И больно, Лоу. Так нельзя, ну я же живая. Да, не вампир, человек, но ведь тоже живая. Чувствующая, разумная…
— Ну все, тихо, тихо, не надо опять плакать, — я и не заметила, как оказалась у него на коленях. Он прижимал меня к себе, легонько гладил по спине, и все уговаривал, — я не отдам, милая, я не отдам, а он и не спросит. Он далеко, и никак о тебе не узнает. Будешь жить со мной, в этом доме, ты ведь согласна жить со мной?
Киваю. Ну а где мне еще жить? Там, в палатке в горах — это только умирать, а жить хочется. Особенно, когда тебя так нежно обнимают, гладят. И ничего ведь больше не нужно — ни любви, ни страсти. Только тепло.
— Обещай, — прошу я, все еще всхлипывая, — обещай, что ему не отдашь.
— Не отдам, — соглашается он, — не отдам, не бойся.
И, когда я почти успокаиваюсь, добавляет:
— Только, Лар. Я привязывать тебя не буду. И если сама решишь к нему уйти — не остановлю.
— Что за глупости? Я никогда такого не решу. Мне уже достаточно.
— Решишь, — не соглашается он, — однажды решишь. Ты не моя, ты судьбой ему предназначена. Я могу отогреть. Я могу успокоить и приласкать. Но отобрать тебя у твоей судьбы я не в силах.
— Я не верю в судьбу!
— Она верит в тебя, моя милая. И никуда тебе от нее не деться…
В ту осень я была слишком слаба. Жизнь на грани нервного и физического истощения сделала свое дело. И если я и выходила в ту осень из дома, то лишь для того, чтоб посидеть на крыльце. Недолго. Холодный, пронизывающий ветер пробирал до костей сквозь любые одежды. Лоу смеялся, что это потому, что между костями и одеждой должен быть хоть минимальный слой жира. Или мяса. Или хоть чего–нибудь.
Но организм не хотел приходить в норму. Видно, мстил мне за слишком насыщенное эмоциями лето. Та осень осталась в моей памяти дремой. Потому что почти всю ее я провела в постели. Нет, вовсе не с красавцем–вампиром. Болела, болела, болела. Бесконечно простужалась, уставала, часто плакала без причины, особенно, когда оставалась одна. Лоу исчезал, когда на день, когда на неделю. Порой появлялся только чтоб убедиться, что у меня все хорошо, и вновь растворялся в голубой дали.