— Расскажи мне, — сосредотачиваться удается все хуже, и ведь он это чувствует.
— Как согревать замерзших в снегу девочек? — его пальцы вырисовывают на моих плечах замысловатые узоры. Порою к пальцам присоединяются и губы. — Я лучше покажу.
— Покажешь. Погоди, я так забуду, что спросить хотела!
— Забудь, — шепчет на ушко этот искуситель, — разве я против? — его язык скользит вдоль позвоночника до того места, где остановилась молния. Он отгибает расстегнутые края платья и целует лопатки — сначала одну, потом вторую. — Мне нравятся девочки, теряющие в моих руках голову.
— Мне казалось… ты больше интересуешься другими частями тела. Зачем тебе их голова?
— Их — ни к чему, — его пальцы забираются мне в волосы, скользя снизу вверх, медленно, невесомо. И я чувствую каждый волосок, как он приподнимается у корней, и опадает, отпущенный на свободу.
— Лоу…
— Да, моя радость, — его пальцы касаются висков, обводят лицо по краю, ласкают шею.
— Погоди, скажи мне, — я разворачиваюсь, кладу руки ему на плечи, заставляя его чуть отстраниться.
— За поцелуй — все тайны вселенной, — мурлычет этот неисправимый.
— Сначала тайны.
— Не-е, сначала поцелуй, — и он тянется ко мне, все так же медленно, но так же неотступно.
— Он носит ее на шнурке? — кладу пальцы ему на губы, удерживая от поцелуя. — На шее, как медальон?
— Кого? — интересуется, поцеловав мне пальцы.
— Птичку. Ты сказал, ты видел у Анхену птичку.
— Птичку, — он вздыхает. Возвращает на место плечики от платья, застегивает молнию. — И вот что ты у меня за ребенок? То жалуешься, что тебя не соблазняют, то боишься, что все–таки соблазнят.
— Я не боюсь, я просто понять хочу, — поудобней устраиваюсь в кольце его рук и пытаюсь объяснить. — Понимаешь, эту птичку я нашла, а потом…
— Ты ее нашла? — перебивает он весьма удивленно. — То–то он мне место показать не может, только отмахивается! А я еще понять не могу, что он в нее так вцепился, ему ж все эти человеческие древности — как пыль под ногами. Прошу подарить — ни в какую! Хорошо, хоть место покажи, где именно нашел. И ведь тоже нет! Где–то.
— Да он не знает точно, я ее одна нашла. Я ж рассказывала, мы поссорились, я убежала. А там молнией дерево повалило, и в корнях — она.
— Про молнию рассказывала, а вот про птичку впервые слышу.
— Ой, да не важно. Он в самом деле ее носит? И я не поняла, тебе–то она зачем?
— Да носит, носит. И носится с ней. Потребовал экспертизу — и возраст ему определить, и всю информацию о бытовании в среде. А кто ему по одной вещи скажет? Нужно место находки, культурный слой, вместе с какими вещами лежит… А так? Бивень древний, более 15 тысяч лет, резали давно, до того, как он слоиться начал, металлических орудий при резьбе не использовали, только камень и кость… Ну, так может, их в ритуальных целях не использовали, вещь–то культовая.