— Так коэров, вроде, прокляли вместе с богами.
— Ага. Поэтому за восстановление храма мне сказали спасибо. А вот за эксклюзивные разработки в области химии спасибо имело весомый денежный эквивалент.
— Что–то светлейший коэр мне голову морочит…
— Морочу, — согласился он, откладывая свой вампирский блокнот и притягивая меня на колени. — Например, вот так, — и поцеловал. Медленно, тягуче, с наслаждением. Заставляя сердце забиться громче и комнату закружиться в безумном танце. — А в перерывах делюсь серьезной информацией, — продолжил, оторвавшись от моих губ, и я не сразу сообразила, о чем он. — Понимаешь, малыш, благородные эльвины все необходимое в своей жизни создавали с помощью магии. И достигли в этом небывалых высот. Да только в вашем мире магия не работает. С той силой, какая нужна для создания очень и очень многого. И пришлось бывшим эльвинам основывать научные институты и изучать там с нуля и физику, и химию, и биологию, и много чего еще. Законы вашего мира. Строение веществ вашего мира. И думать, как же это все разъединить и соединить так, чтоб получились привычные им предметы и материалы, как создать механизмы для того, что раньше работало на одной лишь силе и направлялось одной лишь волей.
— И ты работаешь в таком институте?
— Нет, Ларочка, я коэр, и я вижу этот мир изнутри. Его структуру, взаимосвязи между частицами материи, я вижу, как и что может соединиться и с каким результатом. И потому то, на что в институте потратят годы проб и ошибок, я создам за несколько дней. Поэтому я работаю только на заказ, и мои услуги стоят очень и очень дорого.
— Какой коварный и обеспеченный коэр, — мои пальцы скользят по его распущенным волосам, не таким мягким, какими они бывали во снах, и вовсе не таким белым, как ему бы хотелось. Я обнимаю его за шею и целую в губы. — А страшные вампирские боги не возражают, что ты столь низменно используешь свои высокие способности?
— Ну почему же низменно, я помогаю своему народу, — а глаза смеются, а руки так провокационно поглаживают мне спину…
— Ага, раз в полгода. Обпомогался, заботливый наш.
— А иначе будут меньше ценить. И меньше платить, — его язык медленно скользит по моей ключице. — А работать придется больше, — он чуть прихватывает зубами мочку уха, заставляя чуть вздрогнуть… и позабыть на время и о работе, и о творчестве…
А белый снег за нашими окнами однажды сменил беловато–лиловый ковер первоцветов. Весна все же отыскала эту затерянную меж гор долину. Я заметила это случайно, бросив рассеянный взгляд за окно где–то по дороге из сна в явь или из яви в сон.