Но мой возглас остался без внимания. Ведь тут я был всего лишь бестелесным духом. Ирука продолжил мерзко хихикать, глядя на развернувшуюся драку краем глаза. Изображал, что смотрит в другую сторону. Конечно, потом он их разнял, когда у обоих появились заметные ссадины, и наказал зачинщика драки. Как оказалось, им «на самом деле», был Узумаки! Да, он сам себя ударил в глаз. А потом обвинил во всем этого «ангелочка» с бандитской ухмылкой и привычкой бить, не опускаясь до диалога!
; Вот я уже стою в классе.
Наруто сел за первую парту, но Ирука отослал его в конец класса. Сенсеем «Дельфин» оказался еще хуже, чем я думал! Когда все писали чернилами, Наруто карябал по клочку бумаги огрызком карандаша. Все потому, что его кисточку кто–то, не будем показывать пальцем, сломал. А чернильница перевернулась, запачкав стопки тетрадей, которые предназначались приютским детям. Конечно, испорченные тетради потом достались Узумаки. Как и затупленные точилки, карандаши с поломанными стержнями, крошащиеся ластики, а еще сломанный стул, шатающаяся парта и красивый цветок прямо за спиной стульчика Наруто, обожающий чрезмерную влажность и который Ирука поливал аккурат перед занятиями, чтоб из него текло на протяжении всего урока. Умино игнорировал вопросы мальчика, занижал оценки, высмеивал, ставил в угол, оставлял после уроков, всегда выставлял виновным, назначал несправедливые, тяжелые и грязные отработки…
Картинка сменилась.
Вечер того же дня. Наруто моет пол в туалете.
— Будем считать, что нарушение дисциплины ты — отработал. — Бросил Умино. — Наказание за вранье получишь завтра. Иди.
Мне стало понятно, почему Наруто был двоечником. Для него Академия шиноби была адом. И желанием учиться у него не отбили, а убили начисто. Я даже 'догадываюсь' кто…
Но и Наруто в долгу не оставался.
Узумаки прятал под обивку стула Ируки кнопки. Протаскивал в академию шприц и накачивал чернилами бенто «Дельфина». Заливал клеем ящики стола 'любимого' сенсея.
Мальчик мстил (как мог восстанавливал справедливость) и … привлекал к себе внимание. Хотел, чтоб его ненавидели не просто так, а за что–то конкретное.
— Ирука–сенсей!
Голос Наруто доносился, как через вату. Опустившись на подиум около учительского стола, я сгорбился, растирая лоб и виски. Голова кружилась, так будто я на карусели несколько часов проторчал. Как в замедленной съемке, с кончика носа сорвался глянцевый красный шарик, и, упав, разбился об пол.
Кровь? — Заторможено–задумчиво, я провел рукой под носом.
— Понятно.
Пока я пытался прийти в себя, Наруто принес бумажных полотенец. Хорошо, что не туалетной бумаги. Если бы он принес второе, я бы не удивился. Особенно после всего, что увидел.