— Давай «In Memories»!
— Давай!
Федян попробовал взять аккорд. Но то, что он услышал ему совсем не понравилось, потому что он снял свой «Урал», развернулся и побежал в гримёрную. В гримёрной от него в непритворном ужасе отшатнулись музыканты из заезжей, провинциальной группы «Канализация». Бешено вращая глазами, Федян заорал:
— Полундра! Тима, где твоя гитара?
Тима помявшись достал аккуратный футлярчик и бережно расстегнул его.
— Здесь есть влажные салфетки для пальцев, — начал было он, но Федян, ловко выхватив инструмент, уже ломился на сцену.
Публика роптала. Какой-то писклявый девичий голосок прокричал:
— Давайте, ребята! Вы молодцы!
— А молодцы в конюшне стоят… Все ждём Федяна, — я затоптал бычок и сплюнул на сцену. — А вот и он!
Федян воткнул шнур, и мы с ним начали, чуть ли не в унисон. «Oh my sisters and brothers…».
«In memory of Saturdays and strangeways», продолжали орать мы в обнимку на улице у ДК «Химзавод». По домам в эти чудесные летние сумерки идти всё никак не хотелось. Аппаратуру уже вывезли, народ разошёлся, а мы с Федяном и Танюхой, нашей новой, постоянной бас-гитаристкой, так и оставались сидеть на скамеечке перед ДК.
— Щас бы пива, — мечтательно протянул я, прикуривая новую сигарету от бычка. Как назло в этот момент, со стороны гастронома показался мордатый сельчанин с авоськой полной звякающих бутылок.
— О-о пиво-пиво! — как ненормальный завопил Федян. Он соскочил со скамейки, перегородил дорогу тому, рухнул перед ним на колени и схватился обеими руками за авоську с вожделенной прохладой, продолжая орать. — Как я хочу пива. Ну, дай пива, а? Дай пивааа!
— Эй. Ты что. Ну-ка встань. Будь мужчиной, — только и нашёлся что сказать мужик. При этих словах Федян встал. Щёлк-щёлк! Два удара кулаками по широкому лицу и сразу по тапкам. Тот, просто обомлев от такой реакции на свои слова, лишь минуты через полторы пришёл в себя и бросился вдогонку. В это время мы с Танюхой скорчились пополам и помирали со смеха. Минут через пять жертва федяновского нападения, не догнав обидчика, возвращалась бодрой спортивной трусцой в нашу сторону.
— Слышь, братка, давай отойдём.
— Ну давай отойдём.
— Это друг твой был?
— Ну. И чё?
— Ты мне щас ответишь за своего друга.
— Базару нет. Я отвечу за своего друга, — сказал я. В этот момент мы зачем-то выходили на тротуар. Там у лотка с лимонами стояло ещё двое сельчан. Типок крикнул им что-то на своём. Они сразу же двинули в мою сторону, с мрачными, угрожающими рожами. К ним по ходу примкнуло ещё двое прохожих выходцев из аулов. Диалога, как и следовало ожидать, не получилось.