Книга вышла в то время, когда гегельянство было еще в какой–то мере господствующим, и получила достаточно широкое признание; конечно, у нее были и противники, но тем не менее налицо было достаточно широкое признание. Но прошло время, и у этого труда появился большой противник — противник, подвергший этот труд уничтожающей критике, буквально не оставившей от него камня на камне, причем критика эта была весомой, остроумной, просто образцовой. Этим критиком был сам Фридрих Теодор Фишер в свои позднейшие годы!
И вновь испытываешь восхищение, читая эту самокритику в "Критических шагах".[21]
Фишер много написал за свою жизнь и как эстетик, и как философ, и как беллетрист — в "Критических шагах" или в появившемся позднее прекрасном сборнике "Старое и новое"[22]. — А будучи еще студентом, он писал стихи, ироническую лирику. При всем большом уважении, которое я всегда питал к Фишеру и тому, что было написано им в студенческие годы, я могу относиться только как даже не к студенческому, а к сугубо филистерскому. И это снова ожило в Фишере, когда он по достижении им семидесятилетнего возраста издал собрание своих стихов под псевдонимом "Шартенмайер"[23], — это сплошная обывательщина!
Сугубым филистером был Фишер и в отношении "Фауста" Гёте. По его мнению, в первой части "Фауста" еще есть кое–что. Но о второй части "Фауста" он был такого мнения: это стариковская халтура, произведение, склеенное из разных кусков или грубо сколоченное, ибо вторую часть "Фауста" надо было написать совсем иначе! И Фишер не только написал книгу "Фауст, третья часть трагедии"[24], где он иронизирует над второй частью "Фауста" Гёте, но и составил план[25], как Гёте следовало бы написать своего "Фауста". Это обывательщина. Это написано Фишером примерно столь же филистерски, как и то, что говорил крупный естествоиспытатель Дюбуа—Реймон[26] в своей речи "Гёте, и нет конца": "Фауст", мол — неудача Гёте, лучше было бы, если бы Фауст не занимался всякими глупостями вроде заклинания духов и вызывания Духа Земли, а просто изобрел бы электрическую машину и воздушный насос, а с Гретхен честно обвенчался бы". — Столь же филистерским является, собственно, все то, что высказал Фишер в отношении "Фауста" Гёте.
То, что он наговорил о "Фаусте", было просто "швабской выходкой", как говорят о таких вещах на моей родине — в Австрии. В Вюртемберге так, может быть, не скажут; такие выражения имеют ведь разное значение в зависимости от той местности, где они употребляются.
Вот эти отдельные черты и были значительными в этом человеке. Они составляют главное в его жизни. Можно было бы еще рассказать ряд конкретных случаев из его жизни, но я не хочу этого делать, ибо моим намерением было изобразить его как личность, а потом на этой основе произвести кармические наблюдения. Сегодня я хотел дать вам пока только материалы для этого.