По крайней мере, голос точно сказал одно: хоронить Манго — Манго не надо, лопаты у Лапидуса нет, ямы ему не вырыть, а без ямы хоронить Манго — Манго бессмысленно, разве что оттащить в кусты и забросать ветками, но тогда вороны и бродячие собаки быстро доберутся до трупа, а еще есть волки…
«Волки…», — подумал в третий раз Лапидус и отчего–то посмотрел на свои руки. Они как–то странно серели на этом ярком утреннем свету, примерно пять — десять — пять–пятнадцать, скоро Бург начнет просыпаться, интересно, что делает сейчас Эвелина и как ему ее найти? Она сказала, что он ее найдет, но не сказала, как. И Лапидус не знал, как это сделать.
Но теперь он знал, что надо сделать с телом Манго — Манго. Лапидус вспомнил про пираньюшек. Про этих миленьких, не очень больших рыбок, которых так хорошо умел ловить покойный Манго — Манго. Ловить и варить из них уху. Вкусную, наваристую уху из пираньюшек- пираний.
Лапидус взял тело Манго — Манго за ноги и потащил к береговому склону.
Тело Манго — Манго было тяжелым, Лапидус волок его по молодой июньской траве и думал о том, что на месте Манго — Манго мог быть он сам, и сейчас Манго — Манго тащил бы тело Лапидуса к берегу, обливаясь потом — раннее солнце жарило так сильно, что Лапидус был уже мокрым, таким же мокрым, каким был бы Манго — Манго, если бы они поменялись местами и сейчас Манго — Манго тащил бы волоком тело Лапидуса к берегу.
Вот уже край поляны, тут Манго — Манго сделал бы передышку.
Лапидус остановился, бережно положил ноги Манго — Манго на траву и посмотрел с пригорка на речную воду.
Вода бурлила от пираний, у них начался утренний жор.
Люпус Лапидус налакался вдоволь чистой, холодной ключевой воды и растянулся рядом с ручейком. Надо было бежать дальше, надо было стремиться к Бургу, надо было искать Эвелину, но пять минут ничего не решали. Люпус Лапидус, серый Лапидус, красный Лапидус, горный Лапидус, песчаный Лапидус, тундровый Лапидус, степной Лапидус, Люпус Лапидус, Лапидус Лапидус утолил жажду и теперь мог позволить себе отдохнуть.
Лапидус вздохнул, снова взял Манго — Манго за ноги и подтянул его тело к самой кромке берегового обрыва. Можно, было, конечно, просто толкнуть тело, а самому легонько сбежать вниз, не напрягаясь, не утруждая себя, но это было бы столь же отвратительно, как оставить Манго — Манго там, наверху, на поляне. На растерзание воронам и бродячим собакам.
«И волкам…», — вспомнил Лапидус и вновь посмотрел на свои руки. Они уже шерстились, уже мало чем напоминали его прежние, нормальные, человеческие руки, сейчас это были полуруки–полулапы, но Лапидус не стал размышлять о том, что с ним происходит.