ние, – сказал спокойно Лео. – Я завтра же найду этого
Филиппо и узнаю всю правду. А ты не переживай, тебе
нельзя. Побереги своих малышек. Чао.
Когда Лео положил трубку, Джино сказал:
– Что, оправдывается?
– Да нет, но я что-то ничего не могу понять, – пожал
плечами Лео. – Что-то здесь не стыкуется. Я обязатель-
но найду этого Филиппо и поговорю с ним.
Катя взволнованно ходила по комнате:
– Неужели Филиппо и правда приходил вчера? Но
как же так получилось, что ни я, ни Нина не видели его?
Ничего не понимаю. И зачем он приходил?
Нина при всем параде вышла к обеду:
– А где остальные? – спросила она.
– Джино, наверное, не приедет, а старого графа я сей-
час приведу. Он что-то приболел и сегодня еще не вста-
вал, – сказала Катя. – А ты если хочешь, ешь. Я уже
приготовила обед.
И Катя, взявшись за спину, которая болела постоян-
но, пошла в комнату графа.
– Мауро, милый, вставай. Обедать пора, – сказала
она нежно и погладила его по седой голове.
– Линда, любовь моя, – протянул граф и улыбнулся
своим беззубым ртом.
Катя подняла его, одела, умыла и привела за стол.
– Сейчас будем обедать, – улыбнулась она старо-
му графу.
Тот с благодарностью посмотрел на нее и начал мед-
ленно есть.
– А это кто, наша новая служанка? – спросил он.
– Да нет, Мауро, это же моя подруга Нина. Я же те-
бе говорила.
– А, – протянул старик, – а я думал, что слу-
жанка.
Нину передернуло от его слов. «Подожди, старый. Я
тебе покажу, какая я служанка. Подожди, еще настанет
мой черед. Будет и на моей улице праздник».
– Линда, любовь моя, – сказал граф, – а ты все хо-
рошеешь и хорошеешь. И я еще сильнее люблю тебя.
Катя печально улыбнулась:
– Спасибо, милый. Хоть ты меня любишь.
Когда вернулся с работы Джино, он молча поел, не гля-
дя на Катю, и забился в дальний угол на кресле, развер-
нув газету. Но ему не читалось. Он украдкой наблюдал
за Катей и тихо вздыхал. Как же так получилось, что он
не смог завоевать ее сердце? Она жила с ним, а любила
и любит другого. Он, Джино, всю душу, всю любовь от-
дал ей, а она¼ Сердце его обливалось кровью. Она, такая
любимая и родная, передвигалась как колобок по комна-
те, такой очаровательный и ненаглядный колобок, и не
знала, как ему горько и одиноко. Он каждый день соби-
рался уйти, оставить Катю. В замке пока можно жить, а
потом будет видно. Но ноги каждый раз вели его только
сюда, сюда, где живет его сердце. «Нет, нет, – думал он, —
нужно нам расстаться, я не могу больше так жить». И он
позвонил Лео.
– Лео, давай я поеду во Францию. Когда нужно ехать?
Завтра? Хорошо. Я еду.
Он звонил тихо, чтобы Катя, мывшая посуду на кух-